Пол Престон - Франко. Биография

Канталупо и Фаупель были крайне расстроены, увидев, как под Гвадалахарой бездарно использовали помощь, которую итальянцы и немцы предоставили Франко 44. А когда Канталупо в нелицеприятных выражениях дал реалистическую оценку обстановки и сделал вывод о невозможности скорой победы, его тут же отозвали в Рим — после едва ли двухмесячного пребывания в Испании 72 72 Позже на его место был назначен граф Гвидо Виола де Кампальто. 45. У Франко же появились причины ликовать: даже его военные просчеты и нечестная игра с итальянцами обернулись ему на пользу. Двадцать второго апреля в интервью Никербокеру он выдвинул свой взгляд на события при Гвадалахаре и их военные последствия. Он отрицал, что вообще имело место какое-то поражение. Когда Франко спросили о том, какие выводы он сделал для себя, он ответил: «Войны не будут выигрываться или проигрываться в воздухе, хотя самолеты будут иметь большое значение в будущих войнах. Танки относительно полезны и играют, конечно, в бою определенную роль, но только ограниченную». Зато последующие слова обнаруживают его вопиющее отставание от современной военной теории, и были бы уместны в средние века: «Успех достигается там, где есть умное и компетентное командование, солдатская отвага и вера» 46.

Урок, который следовало извлечь из почти совпавших по времени, но противоположных по результатам операций в Малаге, на Харамском фронте и под Гвадалахарой, был очевиден: республика сконцентрировала свои самые подготовленные и оснащенные войска в центре Испании. В боях с этими частями успехи националистов были незначительны, а плата высокой. Зато, сражаясь против милиции на периферии, они сравнительно легко одерживали крупные победы. Так что были все основания отказаться от сосредоточения сил на Мадриде и перейти к отвоеванию территорий, контролируемых республиканцами, по частицам в разных районах Испании. Полковник Хуан Вигон, начальник штаба Молы, 1 марта 1937 года направил послание Кинделану, пытаясь убедить его поскорее завершить войну на севере. Его главным аргументом были уголь, железо и сталь баскских провинций и тамошние заводы по производству вооружений. Он обратился к Кинделану с просьбой уговорить генералиссимуса отдать приоритет операциям на севере 47.

Несмотря на убедительные доводы, поначалу Франко не обращал внимания на призывы Кинделана и оставался в плену идеи взятия Мадрида. Командир легиона «Кондор» генерал Хуго Шперле придерживался аналогичного мнения, но доводил его до Франко с большей настойчивостью, сопроводив предложениями по взаимодействию сухопутных сил и авиации. Только после разгрома под Гвадалахарой Франко одумался 48. Однако, даже поддавшись уговорам Шперле и Вигона и согласившись, что победу над республикой надо искать где-то в другом месте, а не в окрестностях Мадрида, Франко до конца не отказался от своей идеи первым делом захватить столицу. Он упорно сопротивлялся советам своего штаба отступить под Мадридом на более удобные позиции, что позволило бы перебросить изрядную часть войск на другие фронты 49.

Германские советники Франко расценили поражение под Мадридом как необходимость бросить все силы националистского руководства на создание крупной современной армии. Не сразу, но Франко все же согласился с необходимостью прибегнуть к массовому призыву. Так начался процесс, в результате которого к концу войны у Франко под ружьем будет один миллион бойцов. Работа была возложена на Оргаса, который ранее успешно справился с привлечением в войска марокканских наемников 50. Предстоящее резкое увеличение численности вооруженных сил бросало дополнительные гири на чашу весов в пользу кампании на севере, где были сосредоточены тяжелая промышленность и производство оружия, необходимого для новых соединений.

В этой связи 20 марта 1937 года, переварив последствия итальянского отступления, Франко наконец уступил нажиму со стороны Молы и Шперле по поводу крупного наступления на Страну Басков. Он считал, что не встретит там серьезного сопротивления, особенно после заверений Шперле о координированных ударах авиации и сухопутных сил легиона «Кондор». Двадцать второго марта генералиссимус представил Кинделану наброски ближайших действий. План предусматривал, что часть армии продолжит осаду столицы, войска подойдут на позиции под Сигуэнсой, где застопорилось итальянское наступление, и, в свою очередь, будет создано новое крупное соединение для наступления на Бильбао. Двадцать третьего марта он вызвал в Саламанку Молу для решения проблем по наступлению на Бильбао, основные идеи были почерпнуты в предложениях Вигона и Шперле 51.

Оперативные детали были разработаны на встречах, проходивших 24-го и 26 марта. В них приняли участие генерал Кинделан, командующий националистской авиацией; генерал Хосе Солчага и генерал Лопес Пинто, командиры боевых частей; Вигон, начальник штаба Молы, и полковник Вольфрам фон Рихтхофен, начальник штаба легиона «Кондор». Рихтхофен изложил перед своими испанскими партнерами новую стратегию «плотной поддержки с воздуха», предусматривавшую непрерывные налеты авиации с целью подавления морального духа обороняющихся войск 52. Тогда же был урегулирован вопрос о постоянной и надежной связи между испанскими сухопутными силами и легионом «Кондор». За два часа до каждой воздушной атаки командование авиации будет связываться со штабами наземных сил для необходимой координации действий. Кроме того, с поразительным цинизмом было решено, что атаки будут развиваться «без учета последствий для гражданского населения» 53.

Мола сформировал крупное соединение из частей африканской армии, из «рекетес», которые теперь входили в вооруженные силы под знаменами «Наваррских бригад», и из смешанных испано-итальянских бригад. Их поддерживали с воздуха немногочисленный, но хорошо вооруженный воздушный отряд легиона «Кондор» и самолеты итальянской «Легионерной авиации» (Aviazione Legionaria) под общим командованием Рихтхофена 54. Процесс полной интеграции итальянских частей был облегчен после отзыва Роатты и Фалделлы, на место которых прибыли генерал Бастико и полковник Гастоне Гамбара. Однако Бастико тут же принялся за серьезную реорганизацию Корпуса добровольческих войск, так что до конца апреля итальянцы не смогли участвовать в какой-либо крупномасштабной операции 55. После Гвадалахары немцы были не прочь продемонстрировать свое превосходство над итальянцами и попрактиковаться в нанесении воздушных ударов по наземным позициям. Естественно, между Молой и Шперле и между их начальниками штабов сложились тесные, если не сказать сердечные, отношения. Формально легион «Кондор» подчинялся непосредственно Франко 56, и у Шперле, который всегда отличался большей пунктуальностью, чем Роатта, в соблюдении субординации, не было конфликтов с Франко 57.