Пол Престон - Франко. Биография

На практике, однако, необходимость координации действий авиации и сухопутных сил вынуждала генералов принимать решения в течение часа-двух. В этих условиях дожидаться утверждения их приказов из Саламанки было нереально. Франко, удовлетворенный уважительным отношением к себе со стороны Шперле, предоставил ему свободу рук и позволил держать связь непосредственно с Молой и Вигоном, если речь не шла о делах особой важности. Франко было приятно думать, что ударный легион «Кондор» является частью его войск и что успехи легиона пойдут в зачет ему, Франко, а он будет сидеть и стричь купоны. Мола и Вигон тоже были довольны помощью со стороны Шперле и Рихтхофена. Таким образом, устранившись от решения массы вопросов, Франко передал ведение кампании на усмотрение немцев 73 73 Генерал-лейтенант Аттилио Теруцци, незадолго до описываемых событий прибывший в Испанию, чтобы принять командование дивизией чернорубашечников, в письме к Чано выражал недовольство тем, что «Франко не командует своими генералами: он просит, и иногда они кое-что делают из того, что он просит, а часто отказываются, а если и делают, то плохо». . Шперле писал в 1939 году: «Все предложения со стороны командующего легионом «Кондор» в отношении ведения войны с благодарностью принимались и исполнялись». Двадцать четвертого марта, во время работы над планом наступления фон Рихт-хофен записал в своем дневнике: «На нас практически возложено руководство этой штукой, и — никакой ответственности». Двадцать восьмого марта он сделал такую запись: «Я всесильный и полный командир (Feldherr)... и я осуществляю эффективное командование наземными и воздушными силами» 58.

Чувствуя за спиной германскую поддержку, Мола начал кампанию на севере 31 марта, развернув жесточайший массовый террор, который доказал свою действенность во время быстрого продвижения к Мадриду. В обращении к населению, которое транслировали по радио и разбрасывали в виде листовок на главные города, он угрожал: «Если капитуляция не последует немедленно, я срорняю Бискайю с землей, и в первую очередь военные заводы. У меня есть средства для этого» 59. За этим следовали артиллерийский обстрел и бомбардировка с воздуха: так был разрушен живописный городок Дуранго. Сто двадцать семь мирных жителей погибло под бомбами и снарядами, а 131 человек вскоре скончался в результате полученных ранений. Как и после печально знаменитой бомбардировки Герники, Франко отрицал, что налет на Дуранго вообще имел место, а разрушения и гибель людей свалил на самих басков 60.

Тем не менее в течение первых трех дней результаты наступления были столь невелики, что Шперле направил Кинделану документ, в котором с озабоченностью писал: «Если войска не будут наступать быстрее, мы можем не войти в Бильбао». Шперле считал, что Франко оставил слишком много артиллерии и живой силы на Мадридском фронте 61. Второго апреля Шперле и Рих-тхофен выразили свое недовольство и Моле. Не менее их озабоченный ситуацией, Мола предложил разрушить с воздуха промышленные объекты Бильбао. Когда Молу спросили, какой смысл разрушать промышленные предприятия, которые предполагается захватить и позже использовать в своих целях, Мола ответил: «В Испании всецело доминируют индустриальные центры — Бильбао и Барселона. При таких доминантах в области промышленности на выздоровление Испании надеяться не приходится. В Испании слишком много промышленных предприятий, от которых одни беспорядки». И потом добавил: «Если бы германские бомбардировщики разрушили половину заводов и фабрик, это значительно облегчило бы последующее восстановление Испании» 74 74 Это напоминает бредовые идеи капитана Агилеры, пресс-секретаря Миляна Астрая. . В ответ Шперле сообщил, что германские ВВС совершат налеты на заводы и фабрики в том случае, если только Франко подпишет специальный приказ. Согласно Рихтхофену, Мола велел Вигону издать такой приказ, но Рихтхофен заметил, что это относится к компетенции более высоких инстанций. Тогда Мола сам подписал приказы на бомбардировку баскских промышленных объектов. Рихтхофен согласился нанести удары по заводу взрывчатых материалов в Гальдака-но «в следующий выходной день». И все-таки Шперле и Рихтхофен сообщили обо всем Франко и решили дождаться его решения 62. Шперле даже предложил выделить Франко самолет, чтобы он прибыл на нем в Виторию для обсуждения ситуации 63.

Франко и Мола недооценили решимости басков, рассчитывая, что весь север Испании падет через три недели. Обоих огорчал медленный темп первой стадии наступления и продвижения к незавершенному «железному кольцу» укреплений вокруг Бильбао 75 75 Это кольцо строилось с октября 1936 года. Военный инженер, руководивший его сооружением, капитан Алехандро Гойкоэчеа 27 февраля 1937 года перебежал к националистам. . К 8 апреля армия националистов завершила только первую часть запланированной наступательной операции. После интенсивной бомбардировки 4 апреля она заняла населенный пункт Очандиано, где баски временно расположили свой полевой штаб, и высоты к северу от Очандиано. А это планировалось сделать еще в первый день наступления. Густо поросшие лесом холмы, скверные дороги, дожди и туман мешали продвижению войск генерала Солчаги. Франко выезжал на фронт, якобы чтобы лично засвидетельствовать триумфальное продвижение войск, а на самом деле — чтобы уладить разногласия между Молой и Шперле 64. В присутствии генералиссимуса Мола объявил, что необходимо «систематически разрушать военные предприятия провинции Бискайя. С этой целью, — продолжал он, — начиная с 9 апреля следует приступить к полному разрушению электростанции в Бурсенье, сталелитейного завода в Эускалдуне и фабрики по производству взрывчатки в Гальдакано». Похоже, Франко дал согласие на частичное исполнение приказа Молы от 2 апреля 65. Баски отходили с боями, нанося тяжелые потери наступающим, но деморализованные артобстрелами и бомбардировками, а также политическими раздорами в лагере республиканцев в конце концов прекратили сопротивление 66.

В первые дни наступления на Басконию, а именно вечером 4 апреля, Франко принял итальянского посла Канталупо. Этой их встрече суждено было стать последней. Франко с поразительной прямотой изложил свою философию ведения войны. С монаршей снисходительностью, которая уже проявлялась в поведении вне фронта, он говорил о себе в третьем лице: «Посол, Франко не ведет войну с Испанией, он просто осуществляет освобождение Испании... Я не должен убивать врага или разрушать города, разорять поля, уничтожать промышленность, производство. Поэтому мне нельзя торопиться» 67. Но не на словах, а на деле «освобождение Испании» означало подавление всех либеральных и левых элементов. Тем не менее из его высказываний видно, что ему хватало мудрости не разделять маниакальной решимости Молы разрушать заводы и фабрики в Стране Басков. Различия между Франко и Молой в выборе объектов для воздушных атак в период северной кампании были продиктованы отнюдь не гуманными соображениями генералиссимуса. У Франко имелся свой взгляд на то, что такое Испания. И он не хотел лишать промышленного потенциала «свою» Испанию. Кроме того, одной из целей войны с басками как раз и был захват солидной индустриальной базы, чтобы получить в свое распоряжение заводы, фабрики, полезные ископаемые. Об этом он пространно говорил с Канталупо неделей раньше 68.