Алена Свиридова - Счастье без правил

«Вам повезло, вы испытали творческий экстаз», – сказал бы психоаналитик, если бы я решила к нему обратиться. Обычно в этой роли выступает внутренний голос.

– Как долго это продолжалось? Вы на самом деле ощущаете, что принадлежите к высшей касте?

– Да нет, конечно, – ответила бы ему я. – Как я могу к ней принадлежать, когда есть Моцарт, Чайковский, Бах и Шопен.

Возможно, тогда я интуитивно нашла этот потайной ход, ведущий в подсознание, но открыть дверцу до конца мне так и не удалось. Только чуть-чуть приоткрыть. Но я почувствовала там такой свежий воздух, такой чудесный аромат, вдохнув который я испытала вдохновение! Вот видите, тавтология получилась – вдохнул вдохновение!

– Но все-таки, что по поводу высшей касты? – психоаналитик вряд ли бы выпустил такую добычу.

– Что вы! Это была эйфория, но она быстро прошла, стоило опять взять в руки томик Ахматовой или послушать Фредди Меркьюри. Разницу я сразу почувствовала. Но было очевидно одно. Мне разрешили постоять в прихожей. Иногда даже попить чаю на кухне. И учиться, пробовать свой голос и собираться с силой. Вы не дадите мне воды? Спасибо! Знаете, совсем недавно в одном из ящиков письменного стола мне попалась на глаза старая записная книжка. Там оказался текст той самой, моей первой песни.

– И как? Это действительно было хорошо?

– Нет. Не то чтобы это было душераздирающе плохо, нет, не плохо совсем, но и не так душераздирающе хорошо, как казалось тогда. Это была попытка обретения собственного голоса, только и всего.

– Давайте вернемся к вдохновению, вам удалось еще хоть раз пережить подобное чувство?

– Да, конечно! Только я поначалу не понимала, откуда оно берется. Поэтому следующий опыт случился лет через пять.

– Ого! И вы что, в течение пяти лет больше не пробовали свой голос и ничего не писали?

– Ничего, к сожалению. Дверца захлопнулась. Я настолько увлеклась реальной жизнью, что не было нужды и желания ничего больше придумывать. Свобода, студенчество, мальчики, моя власть над ними, познание своего тела, господи, я с гитарой, экзамены, термобигуди, работа, на которую я устроилась на третьем курсе, первые деньги. Новые люди, отношения между ними, свое место среди них, пьянки-гулянки, дружба, предательство, непрекращающаяся влюбленность в разные объекты – я пила жизнь взахлеб, как алкоголик огуречный рассол.

– И что же произошло, что вы опять начали писать?

– Я вышла замуж.

– Не думал, что замужество стимулирует творческий процесс.

Не совсем так. В какой-то момент жизнь стала на определенные рельсы. И я испугалась, что больше ничего не произойдет – я буду работать учителем пения в школе, куда попала по распределению, мой муж – в химической лаборатории университета, потом он напишет диссертацию, мы каждый день будем ездить на электричке на работу и с работы, летом – в Гурзуф. И все, так до старости своей. Больше ничего не произойдет.

Я заглянула в бездну обыденности и ужаснулась.

Единственным выходом оказалось бегство от реальности в другой, выдуманный мир, где нет ранних электричек, прачечной, стояния в очередях за продуктами, грязной посуды и ненавистной школы.

Я почувствовала себя выше всего этого, впала в мистицизм и стала искать забвение в мрачной красоте смерти.

«Поцелуй меня, ангел смерти!

Поцелуй меня нежно-нежно.

Чтобы боль моя на рассвете

Стала облаком белоснежным.

На губах твоих привкус крови,

Привкус ветра и морской пены.

Подойди ж скорей к изголовью,

Поцелуй меня, мой бесценный», —

печатала я на портативной немецкой машинке моего мужа, сидя на крохотной кухне однокомнатной хрущевки, где мы тогда жили. В военном городке, на станции с чудесным белорусским названием «Мачулищи».

Я писала музыку на стихи Гарсиа Лорки и пела: «Когда умру, схороните меня с гитарой в речном песке, в апельсиновой роще старой, в любом цветке».

Я ввергала себя в мрачный экстаз и чувствовала связь со всеми, кто ушел раньше меня, «…послушайте, еще меня любите за то, что я умру…». Я чувствовала все страдание в мире и непомерную тяжесть креста.

Бедный мой муж.

– Очень смешно, – мой внутренний психоаналитик обычно полон сарказма. – Скажите честно, а вы не принимали наркотики? ЛСД, например?

– Нет, конечно. Почему вы об этом спрашиваете?

– Потому что то, что вы описываете, очень похоже на так называемый «Bad trip». Обратная сторона медали при приеме ЛСД. Знаете такого английского писателя Олдоса Хаксли? Известный мистик двадцатого столетия. Прославился романом-антиутопией «О, дивный, новый мир!» и многими другими произведениями. А также тем, что много лет занимался медитацией в стремлении обрести духовное прозрение, а за два года до смерти попробовал ЛСД, препарат, который только что изобрели. И прозрел старик Хаксли, сказал, что не нужно было столько лет заниматься ерундой, а нужно было сразу принять ЛСД, потому что никакая медитация в подметки не годится. И все наши озарения имеют химическую природу. Мозг сам синтезирует вещества, под влиянием которых человек испытывает чувство эйфории, всемогущества, беспричинного счастья, острого понимания смысла жизни, различные мистические озарения и тому подобные переживания. Создает величайшие произведения искусства. Совершает невозможное. Что является толчком к выработке этих веществ, не всегда понятно. Но чаще всего длительная медитация либо действия, по длительности и сосредоточенности похожие на медитацию, – в вашем случае долгая игра на рояле или долгая сосредоточенность на мысли о смерти. Часто такое состояние испытывают спортсмены, особенно марафонцы, даже есть термин «эйфория бегуна». Но ведь длительный бег – суть та же медитация. Даже элементарные гормоны – хозяева нашего настроения. Любовь – гормональная эйфория чистой воды. И никакой мистики.

– Внутренний голос, ты просто скептик. Старый, циничный пердун! Я тебе не верю! Это слишком обыденно, чтобы быть правдой.

– Как раз наоборот. Правда ведь всегда обыденна. И не очень красива. Она же не старается никому понравиться. Правда не романтична. Страдания и смерть прекрасны на бумаге. В жизни они отвратительны.

А может быть, он прав, мой внутренний голос? Я раньше все время ждала вдохновения, вглядывалась в небеса, удивлялась, почему не приходит, переживала. А теперь просто сажусь за рояль и начинаю играть, или слушать музыку, или писать. Поначалу ничего не получается, я чувствую отчаяние и собственную бездарность, но постепенно, иногда раньше, иногда позже, начинают проступать слова и фразы, очень корявые поначалу, но потом как будто все проясняется, становится кристально чистым и понятным. Дальше все получается очень легко, без усилий, само по себе, счастье становится нестерпимым, и появляется уверенность, что я все могу! Хотя я вам все-таки признаюсь, мне кажется, я еще не до конца распахнула дверцу в подсознание. Только приоткрыла. И не надо нотаций! Я хочу попробовать, ну вы поняли…