Аарон Штейнберг - Литературный архипелаг

Тема «12 колен Израилевых» — одна из центральных в историко-философских работах Штейнберга. См.: Shiftej Israel // Vetzuda 1971. S. 59–64. В свете ее Штейнберг рассматривал историю русского еврейства; см.: Портнова И. «Русское колено Израилево» Аарона Штейнберга // Лехаим. 2007. № 4. С. 39–42.

Невозможно, чтобы эти слова принадлежали Гумилеву: Олонецкая губерния конечно же существовала и была хорошо знакома Северянину с детства.

Речь идет о стихотворении И. Северянина «Прощальная поэза» (сб. «Громокипящий кубок», 1913), являющемся ответом на «сонет-акростих с кодою» В. Брюсова «Игорю Северянину» («И ты стремишься ввысь, где солнце — вечно…» — 1912) (этот брюсовский сонет Гумилев упоминает в «Письмах о русской поэзии» в рецензии на альманах «Орлы над пропастью» [1912], см.: Гумилев Н.С. Письма о русской поэзии. М., 1990. С. 164). Следует заметить, что в том же сборнике «солнце» рифмуется у Северянина также с «аполлонца» (стихотворения «Лесофея» и «Героиза») и «идолопоклонца» («Поэза о солнце, в душе восходящем»). Об отношениях Гумилева и Северянина см.: Кошелев В.А. «Северянинщина». Две «маски» // Рус. литература. 1993. № 1. С. 165–170.

В этой характеристике Гумилева проявился идеал поэта-воина, которому в юности подражал Штейнберг, подписываясь псевдонимом Марк Аврелин (М.А.), восходящим к императору, философу и военачальнику Марку Аврелию. Ср. также далее о Гумилеве: «Он жаждал подвига. Он был уверен, что подвиг предписан ему судьбой».

В дневниковой записи от 13 апреля 1969 г., почти полностью повторяющей данную главу, Штейнберг пишет, что он был приглашен «в качестве знатока синтаксиса Ветхого Завета» ( ДАШ ).

Если следовать хронологии Штейнберга, эта встреча состоялась после февраля-марта 1921 г. (Кронштадтского восстания, о котором говорится выше). Однако к этому времени Кони встречался с Замятиным, см., например, в дневнике К. Чуковского от 13 февраля 1919 г.: «Вчера было заседание редакц[ионной] коллегии „Союза Деятелей Худож[ественного] Слова“. На Вас[ильевском] Остр[ове] в 2 часа собрались Кони, Гумилев, Слезкин, Нем[ирович]-Данченко, Эйзен, Евг. Замятин и я» ( Чуковский К.И. Дневник (1901–1929). М., 1991. С. 100).

Акме — высшая степень чего-либо, расцвет.

Энгельгардт Н.А. (1867–1942) — писатель, поэт, публицист, литературный критик; сын публициста и ученого-химика, профессора петербургского земледельческого института А.Н. Энгельгардта. Дочь его Анна Николаевна (1894 или 1895–1942) была второй женой Гумилева. О ней и о семье Энгельгардтов см.: Анна Энгельгардт — жена Гумилева (по материалам архива Д.Е. Максимова) / Публ. К.М. Азадовского и А.В. Лаврова // Николай Гумилев: Исслед. и материалы. Библиография. СПб., 1994. С. 358–398.

Штейнберг пересказывает один из мифов, созданных вокруг «таганцевского заговора» и гибели поэта. Известно, что Гумилев был арестован в ночь с 3 на 4 августа в Доме искусств, где он жил, и расстрелян в ночь с 24 на 25 августа (сообщение о расстреле обнародовано 1 сентября, см. примеч. 317). 5 августа в Петроградскую ЧК, на Гороховую, 2 поступило обращение, написанное на бланке издательства «Всемирная литература» (по всей видимости, от Горького) с просьбой «о скорейшем расследовании дела и при отсутствии инкриминируемых данных освобождения Н.С. Гумилева от ареста» (полный текст см.: Письмо в защиту Н.С. Гумилева / Публ. М.Д. Эльзона // Рус. литература. 1988. № 3. С. 182–183). 9 августа Гумилев передал из дома предварительного заключения на Шпалерной, 25 записку с просьбой прислать ему ряд необходимых вещей и сообщить жене, что здоров. Таким образом, ни о каком его таинственном исчезновении, продолжавшемся месяцы, не может быть и речи (некоторая шаржированность рассказа о Гумилеве отмечена в рецензии на «Друзья моих ранних лет» (Париж, 1991), см.: Морев Г. Старый философ о друзьях своей молодости // Рус. мысль. 1992. № 3898. 4 окт. С. 12).

Как и предыдущее «свидетельство», этот рассказ является полностью мифологизированным: подлинное место расстрела Гумилева, как и то, как он происходил, пока точно неизвестны, и на сей счет существуют лишь предположения, об одном из них, принадлежавшем А. Ахматовой (окраина Петрограда, в сторону Пороховых), см.: Пунина И.Н. Еще раз о месте расстрела Н.С. Гумилева // Гумилев и русский Парнас. СПб., 1992. С. 131–132.

Замятин приехал в Берлин в ноябре 1931 г. и находился там по февраль 1932 г., после чего переехал в Париж. Ср. с записями в дневнике Штейнберга, фиксирующими встречи с Замятиными: «Понед[ельник]. 30.ХI.1931. Я.Н. Блох, А.С. Коган, С.В. Штейн, Ел. Ис. Блох и приехавший из России Евг. Ив. Замятин (привет от Разумника!)», «25.I.32. Понед[ельник] <���…>. В суб[боту], 23-го, звонил утром Е.И. Замятин, чтение, вечером прогулка, кафе», «1/II.32. <���…> позвонил Е. Замятин. Встретился с ним и с Людмилой Николаевной в кафе. Разговоры о России. Поклоны Разумника и Белого» ( ДАШ ).

Ср. в III гл. «Белый за границей»: «Когда я представил свое заявление с резолюцией Чека выдать мне паспорт, рядом со мной оказался Евгений Иванович Замятин с женой, которые получили отказ на выезд».

Штейнберг, скорей всего, неточно излагает содержание гл. XIV «Современной идиллии» M.E. Салтыкова-Щедрина, в которой разные люди предлагают герою-рассказчику покинуть общество благонамеренных и стать крамольником.

Не совсем ясно, о какой пьесе идет речь. В 1920-е гг. на сцене советских театров шло несколько замятинских пьес: написанная по мотивам «Левши» Н. Лескова «Блоха» (см.: Замятин Е.И. Блоха. Игра в четырех действиях. Л., 1926) во МХАТе-2 (1925) и в Ленинграде, в бывшем Михайловском театре (в 1929 г. «Издательство писателей в Ленинграде» выпустило книгу «Житие Блохи» с текстом Замятина и рисунками Б. Кустодиева, где пародически описывалась история постановки в том и другом театрах). В том же б. Михайловском театре в 1925 г. была поставлена пьеса «Общество Почетных Звонарей». Кроме того, Государственный театр драмы в Ленинграде (б. Александринский) принял замятинскую «Сенсацию»: во МХАТе-2 ставили «Африканский гость» (первоначальное название «Африканский делегат») — сатирический фарс из советской жизни (впервые опубликован в «Новом журнале» — 1963. № 73. С. 38–95); в тот же театр Замятин отдал пьесу «Рождение Ивана». О жизни Замятина в Советском Союзе во 2-й половине 20-х гг. и в первые годы эмиграции см. в его письмах: «…Я человек негнущийся и своевольный. Таким и останусь»: (Письма Е.И. Замятина разным адресатам) / Публ. Т.Т. Давыдовой и А.Н. Тюрина; Вступ. ст., пер. с англ. и коммент. Т.И. Давыдовой // Новый мир. 1996. № 10. С. 136–159.