Олег Белоусов - Это мой город

Мода на танцульки, как-то увяла. Интерес к ним пропал, сменившись иными, студенческими интересами.

За то, летом в нашем распоряжении с утра до позднего вечера был пляж на Комсомольском озере. Туда выбирались шумными компаниями, там встречали друзей, там «клеили» девушек, там был свой мир, где до одури, на вылет, гоняли в футбол, эдакий эквивалент сегодняшнего мини-футбола, который тогда попросту назывался «костянкой», поскольку, писаных правил не существовало. Команды, или «пульки», составлялись тут же, играли до трех голов, воротами служили опрокинутые садовые скамейки, можно было толкаться, пинаться, короче,– играть в «кость». Мелькали там иногда и мэтры из «Динамо», которые не гнушались потолкаться с непрофессионалами, но были и свои звезды, которые именно в этом пляжном виде спорта достигали вершин фантастических.

Там, на пляже у Комсомольского озера, заводились и мимолетные летние романы, но, иногда, завязывались узелки попрочнее. Во всяком случае, двое моих одноклассников именно там познакомились со своими будущими женами. Там можно было встретить очаровательную нашу университетскую преподавательницу с мужем, пригнать к ним лодку, покатать на «острова» и все это было совершенно естественно и мило. Может, просто молоды были!

Были в Минске и девушки совершенно недоступные. Они появлялись изредка, как феи, как видения. На них можно было только смотреть с немым обожанием, что многие из нас и делали. Помню, одно такое видение шло по проспекту зимой, в немыслимой белой шубке и белой шапочке. Шло, не замечая никого вокруг. Только шепот стоял: «Генеральская дочка… Чемпионка по гимнастике… Манекенщица…». Видение прошло и исчезло, словно растворилось в падающем, медленном снегу. Растворилось на много-много лет, что бы однажды встретиться на ступеньках киностудии и неожиданно стать моей женой.

Другая недоступная девушка ко времени нашего знакомства была замужем за моим хорошим приятелем. У нее были необыкновенные зеленые глаза, изумительная, спортивная фигура и низкий голос, в котором хотелось просто раствориться. Вся наша компания, ее оберегала, она была, как талисман. Что бывало с теми, кому, не дай Бог, случалось ее обидеть, видел сам. Мало ему не показалось. Их в Минске было трое – старший брат Марк и младшие близнецы – Лиля и Борис. Когда уходил в армию и был уже пострижен наголо, упросил Витю Генкина, зайти попрощаться. Лиля встретила нас после душа. На ресницах еще висели капельки воды (такие у нее были ресницы). Она рассмеялась, чмокнула меня в щеку. Эти капельки воды на ресницах, помню всю жизнь.

И еще вот о чём хочу рассказать…

Однажды утром я стоял у окна моей квартиры, которое выходит на «слепой» закуток Молочного переулка, курил, размышлял о чём-то. По улице шла совсем молоденькая девушка, было ей на первый взгляд, лет семнадцать. Шла она с парнем, взяв его за руку. Он что-то рассказывал. Она слушала, слегка опустив головку. Потом подняла глаза…

Как она на него смотрела!

Сколько любви было в этом взгляде. Сколько нежности. Сколько доверия…

Нет! Пустые, плоские, ничего не объясняющие слова…

Было в этом взгляде – некая абсолютная саморастворённость юной женщины в своём мужчине. Абсолютное с ним единение. Что-то такое, от чего обожгло…

– Вот бы поглядел на меня, так кто либо… И всё!.. Помирать можно…

Сердце стиснуло, неслыханной завистью, какой-то почти зверячей тоской…

– Ах! Господи!.. Почему не мне, почему не для меня этот взгляд…

Они прошли, исчезли за углом. Я долго стоял у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. Запомнил этот взгляд, Запомнил раскосые, миндалевидные глаза, глядящие чуть снизу вверх, их тепло, восторг, нежность…

Прошли годы, неожиданно мы столкнулись во дворе. Оказалось! Вот диво… Она живёт в соседнем доме, учится на режиссёра в институте через дорогу, каждое утро гуляет с собачкой…

Я плёл что-то успокаивающее, я говорил, что не нужно меня бояться, что я живу вот здесь, вот мои окна, что я женат, что я рассказывал жене о том случае, который так врезался мне в память. Мы подружились с этой девушкой, я давно, оказывается, был знаком с её родителями, она дружила, даже была одно время влюблена, в сына моего закадычного приятеля Володи Внукова, она снималась в фильме Саши Карпова…

Жизнь, словно насмехаясь, водила нас по параллельным дорожкам, которые, как известно, не пересекаются. Потом, я был крёстным у её дочери, ровесницы моей младшенькой Ани, мы крепко и хорошо сдружились семьями. Я, одно время, пытался помогать ей, молодой актрисе ТЮЗа, как-то выбиться из нищеты, рекомендовал её для съёмок в рекламе, рекомендовал в ведущие минских кинофестивалей…

Она выбрала свою дорогу, сейчас у неё своё дело в Москве, семья, достаток – всё в порядке… Эдакая «бизнесвумен»…

Но взгляд!.. Чудесный, лучистый, не ко мне, увы, обращённый до сих пор у меня перед глазами…

Скажите мне, что я придурок и я соглашусь, пожалуй…

Но разве не из таких почти мистических, почти неправдоподобных, волшебных случаев складывается, как из мозаики, человеческая жизнь, внутренний мир человека?

Иногда он и сам не подозревает, как много для него значит взгляд, слово, жест случайного человека на улице. Как меняет он жизнь, уклад, привычки…

Гениально рассказал об этом молдавский режиссёр Карасик, снявший кино, которое называлось «Любить»…

Может быть, кто-то вспомнит этот кадр…

Девушка пришла на свидание в кафе. Но «рандеву» по какой-то причине не состоялось и, по всей видимости, ждать бесполезно. И взгляд. В камеру, просто в диафрагму. Какой взгляд! Такое невозможно сыграть, только подсмотреть. В нем вся жизнь женщины – надежды, разочарование, беспечность, прощание с любовью и надежда, надежда, надежда…

Город мой,– шалун и мистификатор! – я благодарю тебя за то, что подарил мне то, что называется «любовью», и то, что на языке, который, увы, редко услышишь на твоих улицах, зовется «каханнем».

Благодарю тебя за мою юность. Благодарю за то, что не очерствело сердце, что все еще внятен ему язык прикосновений, взглядов, внятны шепот, звон хрустальных бокалов в новогоднюю ночь, безмолвие снежинок, тихо падающих в вино.

Вся моя жизнь прошла в этом городе… Из Минска я никогда и никуда не переезжал. Уезжал – бывало – но, только на время. Самая длительная моя отлучка из родного города – на службу в Вооружённых силах. Это отдельная история – безумно забавная, служить я пошёл уже после окончания университета, поэтому видел всё, что творилось в армии глазами, если не мужа, то уж, далеко не мальчика…

Но – время армейских историй ещё не приспело, отложим пока…

Первые мои отлучки из Минска, были связаны с бабушкой, со Слуцком…