Людмила Зотова - Дневник театрального чиновника (1966—1970)

По мнению Шумова, сам доклад у Рыбакова был слабенький, без фамилий (по-моему, это и хорошо), о недостатках говорил слишком «интеллигентно».

Фурцева сказала, что надо назначить опытного, зрелого главного редактора, а Рыбакова оставить замом, что он, мол, молодой, он еще возглавит и не такой журнал. И еще у нее был удар ниже пояса: она сказала, что неумеренное захваливание загубило такого художника, как Эфрос, которого надо было направлять на правильный путь.

Потом рассказывали понемногу все, кто был на обсуждении. Емельянов сказал, что было скучно. Разговоры о кандидатурах на главного редактора журнала «Театр» — Громов, Тарасов, который уже сказал, что он не пойдет; вроде Салынский, кажется, Зубков.

Вторым вопросом на коллегии было утверждение результатов закрытого конкурса по драматургии. Первую премию не присуждать. Вторая — «Человек и глобус» Лаврентьева и «Твой дядя Миша» Мдивани. Третья — «Зачарованный ветряк» Стельмаха, «Чрезвычайный посол» П. и А. Тур, «Жизнь человека» Хухашвили, «Запах земли» Чепурина. Всего участвовало 29 пьес: «Дипломат» Алешина, «Ночная исповедь» Арбузова, «Кошка с длинным хвостом» Вирты, «Сеанс гипноза» Дмитерко, «Синие росы» Зарудного, «Декабристы» Л. Зорина, «Планета Надежды» Коломийца, «Через 100 лет в березовой роще» Коростылева, «Комедия с двумя инфарктами» Минко, «Трусохвостик» Михалкова, «Дети дьявола» Мухтарова, «Гаврош из Замоскворечья» Рабкина, «Вьюга» Раздольского, «Традиционный сбор» Розова, «Мужские беседы» Салынского, «Первые люди на земле» Симукова, «Дети мои, дети» Софронова, «Ночная Москва» Финна, «Тридцатое августа» Шатрова, «Тяжкое обвинение» Шейнина, «Аплодисменты» Штейна, «Небесные капитаны» Штока, «Генеральный конструктор» Тверского и шесть награжденных.

По инициативе Артемова и Закшевера издан приказ, по которому театры не могут заключать договора с инсценировщиками на зарубежные произведения без разрешения Министерства культуры СССР, а Голдобин не хочет давать такое разрешение без согласования с московским Управлением. Тогда зачем нужно Министерство?

Артемов в разговоре со мной сказал, что Рыбаков зря связался с Софроновым, они борцы разной весовой категории во всех смыслах. Что это, конечно, серьезная ошибка — не упомянуть в юбилейном номере Софронова, Мдивани, Вирту, Штока. А вообще-то, он считает, зря его сняли, надо бы оставить, дали ему крепенько, он бы все учел, перестроился бы.

Позавчера, 6 июля, была у Бориса Владимировича. Говорили о журнале «Театр». Да, журнал групповой. Рассказал, как ему звонила Крымова и хотела вычеркнуть из его статьи фамилию Равенских, которого он упомянул наряду с Эфросом и еще кем-то. Он ответил, что ему нет дела до их групповых интересов, а объективно — это художник, у него своя манера и т. д., ну а будь это не Борис Владимирович, она бы вычеркнула. «Но, впрочем, — добавил он, — и надо, видно, быть в группе, а то, когда полная „объективность“, то сожрут и те, и другие. В общем-то, журнал сожрали драматурги, на них нельзя положиться. Вот в 37-м году Погодин требовал даже моего исключения из Союза писателей. Чем не угодил, даже не знаю, многое я у него принимал и даже хвалил. Конечно, после драки легко говорить, но все же Наташе (Крымовой) надо было самой уйти с заведования отделом, когда только над Эфросом стали сгущаться тучи, а это было полтора года назад. Она сама рассказывала, как Товстоногов выступал на редколлегии и говорил, что журнал стал групповым, семейным, что не может жена режиссера заведовать отделом критики, и она говорила, что он плохой человек». Я: «Так сразу и изменила мнение?» Он: «Ну и что, я сам много раз менял, это не страшно, но ей надо было серьезно подумать. А Рыбаков молодец, показал себя с лучшей стороны, не предал, хотя постоянно пытался вводить ее (Наташу) в рамки, но у него сил не хватило. Вообще молодой, связей больших нет». Потом Борис Владимирович попросил, чтобы об этом разговоре я никому не говорила. «Журнал безупречный, сейчас надо, чтобы такое было мнение, я этому очень большое придаю значение. А вообще, если бы Наташа была критиком-мужчиной, то подобное было бы даже полезным. Надо всегда поражение превращать в победу». Я: «А как?». «А так, надо готовиться к новым боям и запасаться силами. Ей надо сейчас защитить диссертацию, кандидатский минимум у нее сдан, да и вообще, что уж за трудность. И Вам надо сейчас заняться делом, ведь время есть, вот заняться историей Театра „Современник“ — хроника, рецензии, вообще очень интересно, очень. И я, пока могу, готов Вам помочь».

В Театре Ленинского комсомола творится что-то страшное. Мирингоф и Монахов решили провести конкурс и выставили на него всех, кто хорошо работал с Эфросом или поддерживал его. А с Мирингофом вообще позор. Он привел с собой в театр артистку, свою любовницу, театр возмущался, и он делал так, что, увольняя ее, нарочно совершал такую неточность, из-за которой ее восстанавливали, и так было несколько раз, но в конце концов это вылилось в безобразный скандал. Она написала о своей с ним связи в ЦК профсоюза и Министерство культуры РСФСР, а он принес справку, что он импотент. Вся Москва об этом говорит. Гиацинтова написала письмо, что уходит из театра (ее даже не включили в состав комиссии по конкурсу), так как не согласна с деятельностью администрации. Прислали это письмо Тарасову — никакой реакции.

В 11 утра смотрела «Дуэль» Байджиева в Театре Моссовета. Спектакль получился, я даже плакала. Может, это и впрямь так действуют стихи Поженяна и музыка Таривердиева, но мне, как зрителю, что за дело, передается-то это через актера. По-моему, все три исполнителя очень хороши.

Перед началом спектакля спорила с Родионовым, и он мне сказал, что в рабочее время надо придерживаться официального мнения, а вот после работы можно иметь и свое. Вот в таком «двоемыслии» и живут многие.

После просмотра состоялось что-то вроде обсуждения, и Родионов стал опять говорить об «улучшении» текста, что прежние замечания не выполнены, что все осталось — какая у героини мать продажная, а у героя отсчет несчастий идет все от «культа». И хотя пьеса автора из национальной республики, «наши» не хотят брать ответственность на себя и «ссориться» с московским Управлением, которое собирается, как говорят, стать Главным управлением.

Сегодня Назаров сказал, что главным редактором журнала «Театр» прочат Лаврентьева, он ведь редактирует «Сибирские огни», вот, мол, этому «крупнейшему» драматургу и карты в руки.

Сегодня умер Паустовский — что-то просто оборвалось, кажется, почти никого не осталось из порядочных и больших писателей.