Юлий Кирш - Под сапогом Вильгельма (Из записок рядового военнопленного № 4925): 1914-1918 г.г.

Союзнические правительства очень резко реагировали на подобные безобразия и принимали контр-репрессивные меры по отношению к немецким пленным. Поэтому с французами, англичанами и др, уже с осени 1915 года обращались несравненно лучше, чем е русскими. К французам и англичанам приезжали представители Краспого Креста, дипломатические агенты. Все они могли беседовать с пленными с глазу на глаз. Только русские пленные (отчасти и сербские) занимали особое положение, их никто не защищал.

Между прочим, это обстоятельство служило нам превосходным агитационным средством для агитации и пропаганды против российского самодержавного правительства:

Но не на всех работах пленным жилось так плохо. Были работы, где пленные чувствовали себя хорошо, где их хорошо кормили и обращались по-человечески. Но таких работ было мало, и на них работало сравнительно ничтожное количество пленных. Болота, шахты, заводы поглощали львиную долю массы пленных.

Наиболее хорошими работами считались крестьянские. У крестьян пленные работали без часового, могли ходить свободно по селению. Их и хорошо кормили. Многие из пленных прожили у хороших хозяев несколько лет без перерыва, пошли, как свои, в семью, впоследствии поженились и живут поныне в Германии.

Германское правительство боролось против подобных форм родства и преследовало слишком хорошие отношения между бауэрами (крестьянами) и пленными, но оно было бессильно что-либо сделать. Правда, «обжившихся» пленных старались снимать и перебрасывать на другую работу, но практически это встречало много затруднений со стороны крестьян. Хозяин или хозяйка, полюбившие и свыкшиеся с пленным (главным образом, женская половина), являлись в лагерь непосредственно к генералу, – начальнику лагеря, и в результате пленный торжественно водворялся на прежнем месте. После такой процедуры пленного уже не трогали.

В пределах лагерной ограды двойной колючей проволокой был отделен особый барак, вокруг которого днем и ночью взад и вперед ходили часовые, по одному с каждой стороны. Это был барак арестованных; в нем помещались исключительно пойманные беглецы, ожидающие суда или просто административного взыскания.

В большинстве случаев это были беглецы-профессионалы. Многие из них уже неоднократно пытались бежать к голландской или швейцарской границам, но нм не посчастливилось перейти пограничный кордон. На самой границе, или не доходя ее, они были пойманы, переведены в свой лагерь, и здесь в арестном бараке дожидались своей очереди наказания, т.е. нескольких недель строгего ареста, смотря, кто какой раз бежал.

Нельзя было сказать, чтобы арестованные были совершенно изолированы от всех остальных пленных лагеря. Это была в большинстве случаев публика бывалая, изучившая психологию немецкого часового. По крыше, через проволочную изгородь арестованные перебирались чуть ли не на глазах часового, а ночью возвращались в свою тюрьму обратно. Некоторые из них целыми сутками не возвращались обратно в барак, жили среди других пленных в лагере, и комендатура их считала бежавшими вновь. Хотя в лагере часто и делались внезапные проверки, но беглецы-«беепаспортники», как специалисты в этой области, всегда находили способ укрыться. Однако, почему-то все же им не удавалось пробраться через границу.

Убегали, главным образом, е работ. Попытки побегов из лагеря никогда не венчались успехом.

Самым подходящим временем для побега считалось лето, но убегали и зимой. Побег считался своего рода героическим подвигом. Ведь, пробраться сотни верст по такой населенной стране, как Германия, без куска хлеба, в большинстве случаев без компаса и, конечно, без карты, без знания языка было не так легко, как эго кажется е первого взгляда.

И в результате немногие лишь достигали конечной цели. Громадное большинство бегущих ловили, многие в бегах заболевали и сдавались сами. Среди тяжело больных и инвалидов можно было встретить немало таких, которые потеряли ноги и погубили навсегда свое здоровье в бегах. Много пленных погибло при переправе через реки и каналы.

Пытавшиеся бежать, пойманные и возвращенные, рассказывали много интересных эпизодов из своей беглецкой жизни. В этих рассказах было много неподдельного юмора, например, как немки нашли пленного спавшим в копне сена, испугались и с криком разбежались; как пленный, спрятавшийся на день в густых ветвях дерева, снимался целой толпой крестьян и, связанный, приводился в ближайший полицейский пункт, и т. п. В этих рассказах было много смешного, но немало и трагического, например, как бегущие бросались вплавь через реку, но ее переплывал один-два, да и тех на противоположном берегу поджидали немецкие солдаты…

Пойманных и отбывших наказание снова отправляли на самые тяжелые работы.

Это чувствовалось не так на работах, как в лагере. Уже с лета 1915 года пленные делились на две совершению противоположйые группы: имущих и неимущих, буржуев и пролетариев. Я здесь подразумеваю под имущими,—буржуями, как величали их в плену, французов, англичан и бельгийцев, а под неимущими – русских и только отчасти сербов и румын.

С осени 1914 года до весны 1915 года все пленные жили в одинаковых условиях; все читались одной и той же пищей, гонялись за ложкой супу; все были иссохшие, полубольные. В лагере существовало полное равенство.

С весны 1915 года дело резко изменилось. Французы, англичане стали получать великолепные посылки, притом в большом: количестве. В посылках посылали различного рода яства, и эго дало возможность французам и англичанам жить и питаться хорошо, вплоть до шампанского, и совершенно не довольствоваться лагерной пшцей. Все они великолепно одевались, имели по нескольку прислужников – из русских, которые за оказанные заслуги получали французские . и английские порции хлеба и супу, равно остатки обедов и ужинов кухни последних.

Однако, все же тогда еще не было полного равенства среди тех же французов и англичан. Оно настало с осени 1915 года, когда французское правительство воспретило частную пересылку посылок пленным в Германию и взяло спабжение пленных па себя. То же сделали и английское и бельгийское правительства. С осени 1915 года все пленные Англии, Франции и Белвгии стали снабжаться именными посылками. За определенный период времени каждый пленный получал известное количество белых бисквитов, мясных консервов, сгущенного молока, шоколаду, белья, обуви и одежды. Если еще летом 1915 года среди фрапцузских и английских пленных были и свои неимущие (посылки получали, конечно, только богатые), то с осени все без исключения были сыты. То же самое было и на работах.