Юлий Кирш - Под сапогом Вильгельма (Из записок рядового военнопленного № 4925): 1914-1918 г.г.

С наступлением весны: 1916 года продовольственное положение Германии сильно ухудшилось. Прибывающие е работ рассказывали о тех лишениях, которые терпят не только пленные, но и сами немцы, особенно рабочие. С весны 1916 г. единственной пищей городского населения была брюква, которую употребляли в пшцу под разными видами, ио, главным образом, в сушеном виде. Здесь, конечно, нельзя иметь в виду крестьян. Они все время питались хорошо. Сравнительно хорошо питались и пленные, жившие у крестьян.

Не то было в лагере и в рабочих командах. С апреля 1916 года в лагере варили суп на обед и ужин исключительно из сушеной брюквы с кусками какой-то вонючей рыбы. Суп был так безвкусен, что при самом бешеном аппетите его можно было есть только несколько ложек, дальше уже приходилось насиловать себя, чтобы хоть как-нибудь заполнить желудок.

Про спасительницу брюкву в лагере складывались вирши, распевались частушки; решали-гадали, чем будем питаться весной 1917 года, если в 1916 году брюква в Германии не уродится. Загадку разрешил агроном-пленный, поясняя, что при всяких условиях неурожая хлебов и овощей брюква в Германии всегда дает великолепный урожай…

Пленные чаще стали заболевать катаром кишечника и отправлялись в могилу.

Однако, все же в лагере мы были в несколько лучших условиях, чем русские пленные в рабочих командах. В лагере было много французов, англичан, бельгийцев; все ени снабжались бисквитами, белым хлебом, консервами и другими продуктами. У них можно было кое-что купить или получить просто милостыню. Это как-никак поддерживало наше существование.

Всего этого не было в рабочих командах, где в большинстве случаев русские пленные работали одни. Прибывающие оттуда в лагерь пленные набрасывались, как голодные волки, на патл лагерный суп, который мы ели с отвращением; рыскали, как собаки, копались в помойных ямах и ели все, что только попадалось под руку.

Англичане рассказывали эпизоды из нашей же лагерной жизни. Вот один из них. Иногда по тем или иным причинам запаздывала почта, и англичане получали присылаемый им хлеб несколько заплесневевшим. Попорченный хлеб, понятно, перепродавался русским, совершенно испорченный— просто бросался в помойную яму. И вот англичане стали наблюдать, что русские вытаскивают из помойной ямы хлеб, обмывают его и едят. Как джентльмены, они хотели избавить русских от такого неприятного занятия и стали обломки сгнивающего хлеба бросать в отхожие места. Русские это проследили и стали выуживать оттуда хлеб, -обмывать его н есть попрежнему.

Англичане возмущались подобными поступками голодных русских, величали их свиньями и развивали теорию, что русские принадлежат к низшей расе…

Понятно, что брюква для русских пленных была действительным средством спасения от голода, и можно было только жалеть, что н той же брюквы не давали вдоволь…

Поздней осенью 1915 года в лагерь прибыла значительная партия сербских военнопленных. Они сражались с самого начала войны на передовых позициях и взяты были в плен осенью 1915 года при разгроме сербской армии.

Если говорить, что осенью 1914 года пригнанные в лагерь русские пленные напоминали из себя нищих, то сербские пленные такими были вдвойне. Исхудалые, оборванные, ободранные, босые, они еле-еле передвигались.

В большинстве случаев неграмотные, неразвитые, они гораздо хуже самых отсталых наших крестьян разбирались в самых элементарных вопросах. Они не чувствовали, да и по своей неразвитости не могли понять, какой игрушкой они были в руках империалистических хищников,

Русские сразу сошлись с сербами. Этому, конечно, способствовало славянское наречие и все же общее культурное равенство. Сербы русских называли братушками, русские сербов так же. Сербы гордились, что на их стороне «великая Россея».

Не разбираясь и не понимая ничего в международной обстановке, сербы чрезвычайно сердиты были на болгар. Они убеждали каждого встречного, что Сербия разбита только благодаря вмешательству Болгарии. Среди сербов были старики под 60 лет; попадались довольно часто отцы е сыновьями. И все они, как один человек, горели желанием по возвращении из плена, не возвращаясь в свои очаги, начать сейчас же кампанию против коварной Болгарии. Они знали только свое отечество, – ничего более, и неудивительно, что на этих струнах болезненного национализма великодержавный империализм мог разыгрывать свои мелодии.

Многие из сербов не вынесли ужасов германского плена. Они умирали, как мухи, от различного рода болезней и, умирая, горели национальной ненавистью в своим соседям,— в таким же маленьким и слабым народностям.

Во вторОй половине лета 1916 года лагерь посетила сестра милосердия Российского Красного Креста. О ее приезде мы знали от лагерного священника еще за несколько недель до этого.

От посещения лагеря оеетрой милосердия русские военнопленные ожидали очень многого. Наши столпы лагерного черносотенства собирали различного рода сведения, конечно, не забывали и про революционную деятельность отдельных пленных в лагере.

Признаться, нам не особенно нравилось ее посещение. Было ясно, что она пленным ничем не поможет, наоборот, может только напортить. Боялись за библиотеку, которая к этому времени разрослась в солидное книгохранилище; мы аккуратно стали получать из Швейцарии революционную литературу; книги в библиотеке были, главным образом, революционного направления. Сестра, конечно, это могла разузнать и через лагерную комендатуру потребовать частичного ее очищения. И лагерное начальство пошло бы ей навстречу.

Пленные, особенно больные, очень ждали «сестрицу». Им казалось, что стоит только рассказать Ой свои горести, – и с них все как рукой снимется.

В день прибытия сестры русская часть лагеря была как на крыльях, И когда она в сопровождении генерала явилась в лагерь, ее сразу окружила толпа пленных; встреча была настолько искренняя, что многие плакали, плакала и сестра…

Сестра была среднего роста, довольно тучного телосложения. Она энергично принялась за обследование лагеря. С ней неразлучно ходил лагерный священник.

Подолгу она говорила с пленными. Расспрашивала про житье-бытье, й ей было передано все до мельчайших подробностей о том, как с русскими пленными обращаются на работах, как приходится голодать, и т. п. Для того, чтобы сама сестра могла убедиться, что все сказанное правда, ей были даны адрееа наиболее тяжелых работ, где находились русские пленные. Как выяснилось после, сестра побывала повсюду. В энергии ей отказывать не приходилось.