Александр Локшин - А.Л. Локшин – композитор и педагог

этого момента Малер для меня стал много значить. Александр Лазаревич

был кумиром наших девушек. Марина Сабинина, все мы были в него

влюблены. Я тоже. Но я... Я же не могла плестись в хвосте. И вообще, что

это такое?! Я ни слова не говорила никому, никогда, была очень строга. Мы

играли с ним в четыре руки. Первую, Вторую симфонию Малера...

– Это были партитуры?

– Нет, четырехручные переложения. Александр Лазаревич посылал

меня за ними в библиотеку. А занимались мы в старом здании ЦМШ на

углу Собиновского переулка и Среднего Кисловского, там, где сейчас стоит

большой семиэтажный дом. Это был маленький двухэтажный особняк, где

размещалась старая, самая старая ЦМШ. Она еще была придатком

консерватории. Туда я ходила заниматься чтением партитур к Александру

Лазаревичу. Его посещали не все студенты: он не очень любил возиться,

или им было неинтересно читать партитуры. Поэтому для тех, кто хотел

читать партитуры, оставалось много времени. Мы играли в 4 руки. Это

было совершенно замечательно. Он меня сажал на первую партию. Больше

всего мне запомнилась Первая симфония Малера.

– Вы помните свое первое впечатление от этой музыки?

– Первое впечатление было... Во всяком случае, оно не было

отталкивающим. Музыка не была мне чуждой, но была абсолютно

незнакомой. Она поразила меня своей грандиозностью. Я не могу передать

это. В целом это было что-то абсолютно новое. К тому же мне было очень

трудно читать с листа эту музыку, она была незнакома, она была достаточно

сложна. Я старалась вычитать все как можно лучше, была всем этим

порядком поглощена. Локшин меня время от времени останавливал и

показывал, как это, собственно, должно звучать. Особенно здорово было,

когда он мне показывал, как надо играть «цыганские» темы из марша в

манере Калло. Там такие предыкты, придыхания эти все, ritenuto. Я понятия

19 Барсова Инна Алексеевна, доктор искусствоведения, профессор Московской консерватории.

Приводимый отрывок взят из книги «Оркестр», М., 2002, с. 16-18. (Воспоминания И.А.

Барсовой записаны Олесей Бобрик).

Барсова И.А. Отрывок из воспоминаний

51

не имела об этом совершенно... Все это в целом произвело на меня какое-то

грандиозное впечатление. Хотя я не стала после этого немедленно

заниматься Малером. Почему? Я была занята. У меня были учебные

обязанности. Почему-то не стала. Но все это осело в душе. И когда я

впервые услышала на III курсе грамзапись «Песен об умерших детях»...

– Тогда это проходили?

– Да, мы проходили это. В исполнении Мариан Андерсон. Но они

меня совершенно не задели. Никакого впечатления не произвели. И я была

просто в огорчении. Мой сокурсник Илья Губарев, который уже откуда-то

знал эту музыку, был восхищен. А я чувствовала себя страшно обделенной:

почему я не могу восхищаться этой музыкой? Почему она мне ни о чем не

говорит?!

– А кто тогда читал Малера?

– Попытаюсь вспомнить. Нет, не помню, кто читал.

– Может быть, Левик?

– Левик читал Брамса, на чем и был уволен. После Брамса его

уволили. Значит, Малера он читать уже не мог... Вера Андреевна Васина-

Гроссман. Да.

Что касается Локшина, то мои счастье и блаженство продолжались

всего один год. У него была жуткая язва. Его даже лечили сном, но ничего

не помогало очень долгое время. А потом его уволили из консерватории за

то, что он еще в студенческие годы написал поэму «Цветы зла» на слова

Бодлера. Это было уже 1948 году. Его уволили…

– А после консерватории Вы общались с Александром Лазаревичем?

– Нет, не общалась с ним, потому что просто стеснялась позвонить

ему. Конечно, это было очень глупо, но, действительно, я не знала, как

вести себя. После увольнения он ушел в какую-то свою частную жизнь.

Нигде не появлялся там, где я могла бы его встретить.

В.В. Ванслов20

Отрывок из статьи «О моих учителях»

<���…>Отмечу сразу, что в моём музыкальном развитии, точнее, в

понимании духа, смысла, образности музыки как искусства, мне больше

всего дали Б.В. Асафьев, В.Д. Конен и А.Л. Локшин. Первые два в основном

опосредованно, своими книгами, последний же непосредственно, поэтому

скажу сначала о нём.

Может показаться странным, что говоря о консерватории, где тогда

преподавали знаменитые и титулованные музыковеды-профессора, я

начинаю со второстепенного, нетитулованного, молодого преподавателя,

который сам недавно кончил консерваторию как композитор (по классу

Н.Я. Мясковского) и обучал нас отнюдь не центральному предмету –

чтению партитур. Но дело в том, что занятия с Локшиным (по крайней мере

у меня) далеко выходили за пределы формального обучения обязательному

предмету.

Александр Лазаревич Локшин был яркой творческой личностью,

даровитым композитором, человеком очень начитанным и широко

образованным, самостоятельно и оригинально мыслящим. Видимо, он меня

чем-то приметил, ибо наши занятия состояли не только в изучении какой-

либо партитуры, а также в подробных и длительных разговорах о музыке,

при этом не только о музыке, но также о литературе, эстетике, философии.

Именно Локшин, а не преподаватели истории музыки, раскрыл для меня

творчество Брамса, Малера и Шостаковича, разъяснил образный смысл и

душу произведений этих композиторов. Он их хорошо знал, высоко ценил и

сумел заразить и увлечь этим меня.

Я играл у него по партитуре, помимо других сочинений, медленную

часть Четвёртой симфонии Брамса, первую часть Девятой симфонии

Малера, первую часть Шестой и третью и четвёртую части Восьмой

симфонии Шостаковича (в четвёртой части остинатный бас играл он, то

есть мы играли её в четыре руки). Это послужило поводом для его очень

содержательных рассказов о творчестве этих композиторов, произведших

на меня неотразимое впечатление.

Кроме того, я постоянно присутствовал при том, когда Локшин

вместе с композитором М.А. Мееровичем играл в четыре руки на рояле

симфонии Малера, и прослушал так почти все симфонии этого композитора

с объяснениями Локшина. Это очень помогло мне потом в восприятии

20 Ванслов Виктор Владимирович, доктор искусствоведения, профессор, действительный член

Российской Академии художеств. Статья «О моих учителях» полностью опубликована в его

книге «Постижение искусства», М., Знание, 2005.

В.В. Ванслов Отрывок из статьи «О моих учителях»

53

оркестрового исполнения этих произведений. Локшин же раскрыл мне

трагедийность музыки Шостаковича.

Но дело не ограничивалось только музыкой. Мы говорили также о