С Голынец - Иван Яковлевич Билибин (Статьи • Письма • Воспоминания о художнике)

Делаю все: портреты, пейзажи, декоративные композиции во всех стилях и в любых размерах от миниатюры до полотен в 5,5 метров длины.

Жизнь чертовски коротка. Мы, художники, должны были бы, говоря вашей терминологией, получать, по крайней мере, утроенный жизненный паек; а то что за свинство, уж из жгучего брюнета превращаешься в сивого, положим еще не мерина, но все же в какого-то дядюшку. Впрочем, Александра Васильевна утверждает, что у меня больше черного, чем белого, а я все же настаиваю, что я blanc et noir {2}.

Египта описывать Вам не стану. Страна многими и много описанная. В общем итоге я ею больше доволен, чем недоволен. Всякого материала, конечно, неисчерпаемое количество. Это и хорошо, а, может быть, и худо, ибо разбрасываешься, и получается недержание фантазии, как говаривала одна дама про другую.

Не имея возможности коллекционировать (да и стоит ли, когда собираешь, собираешь всю жизнь, а потом все разлетается, как пыль), я очень много снимаю. Я много снимал и по Древнему Египту, и по арабскому искусству, но что мне очень близко моему сердцу, — это так называемое коптское, а, по-моему, просто довизантийское искусство египетского производства, но совершенно без прежних древнеегипетских традиций. Это — предок (и прямой, а не боковой) и нашего русского искусства. Я бы очень хотел издать <. . .> мои материалы. Снимки у меня хотя и маленькие (9X12), но очень резкие и отчетливые. Можно сделать любое увеличение.

Не могу ли я быть Вам как-нибудь полезен в этом отношении?

Как много можно было бы здесь сделать и для музеев и школ России, если были бы финансовые возможности! Многие музеи и археологические общества разных стран посылают сюда своих рисовальщиков, которые делают снимки с натуры (например, со стенописей в гробницах в Верхнем Египте), причем некоторые работают далеко не первоклассно. Была бы у меня артель подмастерий, то я показал бы всем этим американцам и французам, где раки зимуют.

Ну, конечно, это деталь.

Главным же образом надо, конечно, рисовать и рисовать, что и стараешься делать. Работать здесь трудно, ибо в художниках здесь не нуждаются и вообще не поняли бы разницы между работой Сомова и какого- нибудь полковника, рисующего с фотографии или с картинок женские головки, чтобы не подохнуть с голоду. Начал я свою художественную деятельность сначала, во второй раз в жизни, а теперь на четвертый год моей египетской жизни уже начинаю видеть и чувствовать, что положение стало крепче и увереннее. Здесь есть или заказчик более или менее крупный, или же — никого. У меня эта тяжелая артиллерия, к счастью, не переводится и, хотя сбережений делать не могу, но живем сносно: мастерская громаднейшая и чуть-чуть начал обрастать и книжками по искусству. Есть несколько очень хороших увражей, а то ведь я все, все потерял. Художественного общества здесь нет, но есть спокойствие, полная свобода и сознание, что над тобою только синее небо. Дом мой — крепость моя; и только это сознание и дает художнику постоянную возможность работать и прославлять Творца так, как ему хочется.

Привет от меня моим коллегам по "Миру искусства".

Уступаю последнюю страничку Александре Васильевне {3}. Она слаба, и здоровье ее сильно надорвано. Ей надо основательно отдохнуть и полечиться. Ну, всего Вам хорошего. Желаю Вам сил и возможности продуктивной работы.

Буду очень рад, если напишите, адрес мой:

13, Sharia Antikhana; Le Caire; Egypte Жму Вашу руку.

Ваш И. Билибин

ГТГ, ф. 31, ед. хр. 141, л. 1, 2.

1В письме ошибочно указан 1923 г. вместо 1924 г.

2белое и черное (франи,.).

3Далее приписка А. В. Щекатихиной-Потоцкой.

[8 мая 1926, Париж]

Дорогой Александр Николаевич,

Я уже сказал два предварительных слова Charpentier {1}, и он расцвел в улыбку. Он принимает без предупреждения по понедельникам и четвергам. В четверг я зову всех членов "Мир искусства]" к себе в 57г ч. пополудни на общее собрание, а в понедельник утром я умоляю тебя поехать вместе со мною к Charpentier.

Послезавтра, в воскресенье, я доставлю себе удовольствие, съездив к тебе в Версаль.

Жму твою руку.

Твой И. Билибин

ГРМ, ф. 137, ед. хр. 717, л. 29.

1Шарпантье — владелец известной картинной галереи в Париже.

30 апр[еля] 1935,

15 rue Boissonade Paris XIV

Многоуважаемый Исаак Израилевич,

О моих делах и желаниях Вам, кажется, уже немного говорил мой бедный брат, профессор А. Я. Билибин, недавно скончавшийся.

Я уже несколько лет мечтаю вернуться на родину и работать для нее по моей специальности, которая Вам хорошо известна.

Нас — трое: я, художница А. В. Щекатихина-Потоцкая, которая одинаково стремится вернуться и работать, и ее сын, учащийся.

Все формальности, которые здесь с нашей стороны пока должны были быть сделаны, уже нами выполнены. Парижский полпред В. П. Потемкин принял во мне участие. Дело это находится в его руках. Ждем теперь приглашения из нашей страны. В последний раз мне так и было сказано в полпредстве: теперь пишите Вашим друзьям и знакомым, пусть они теперь вам посодействуют.

Зная, что Вы стоите во главе Академии Художеств, я, как Ваш старый коллега, и прошу Вас о содействии.

Работаю я, пожалуй, энергичнее и больше, чем прежде. Пока здоров.

Напоминаю Вам о своих специальностях: графическое искусство, декоративное, театр, профессура. Я ведь опытный преподаватель. За последние годы я делал много и пейзажей, рисовал немало и людей. Чего только не делал! Люблю строгий, настоящий рисунок.

Жить здесь, в погрязшей в кризис культурной Европе, трудно, главным образом, морально.

Ассимилироваться с другим народом я не могу.

Я никак не могу принять гражданство чужой для меня страны, как это сделали многие из наших коллег.

Вместо того, чтобы отдавать все свои силы другой стране, хочется их отдать своей родине.

Не желая Вас больше утомлять, прошу Вас очень подумать о нас и, в частности, обо мне. Идеалом для меня было бы преподавать (что-нибудь из моих областей) и одновременно работать для книги, для театра и т. п. Очень обяжете, если откликнетесь. Буду очень благодарен.

Всего хорошего.

Искренне преданный Вам.

И. Билибин

ЦГАЛИ, ф 2020, оп. 1, ед. хр. 130, л. 1, 2.

4 ноября 1939 [Ленинград]

Многоуважаемый Николай Васильевич,

Сегодня я получил Ваше письмо и прочел его с большим удовольствием.

Текст я получил из Гослитиздата уже несколько недель тому назад. Я прочитал Вашу статью и частично познакомился и с изложением былин {1}

Мысль, что былины должны быть объединены в одно кольцо, конечно, правильная. Я собираюсь недели через две или три быть в Москве, и тогда мы должны встретиться и поговорить о многом.

Я ведь тоже считаю себя, так сказать, "изобразительным" филологом или фольклористом, хотя, по своему официальному образованию, я юрист, но никогда юриспруденцией не занимался. Мне было 23 года, когда я, еще студент университета и одновременно ученик Репина, нарисовал свои три первые народные сказки, которые были изданы Экспедицией Заготовления Гос[ударственных] Бумаг.