Марк Любомудров - Федор Волков

Что ж, на то и установлен был российский театр, чтобы учить, воспитывать, вести за собой. Потому и стремились играть, как печаталось в афишах, «для народа», что верили в сокровенное призвание сцены — пробуждать нравственное чувство, прививать патриотические идеалы, национальное достоинство и гражданские добродетели.

А. П. Лосенко.

Портрет президента Академии художеств И. И. Шувалова.

Холст, масло. Середина XVIII в.

В благородном этом старании пальма первенства принадлежала в драматургии — Сумарокову, на сцене — Федору Волкову. Писателя и актера роднило единство взглядов, патриотическая тема занимала важнейшее место в их творчестве. «Любовь к отечеству есть перьва добродетель» — оба были едины в этом убеждении. Почти все роли, сыгранные Волковым в трагедиях Сумарокова, славили героя, до конца верного гражданскому долгу. Первый драматург и первый актер являлись сторонниками просвещенного абсолютизма. Их мечты о благе Отчизны, облекаясь в сценические произведения, опирались на веру в необходимость и возможность мудрого, образованного, добросердечного и бескорыстного монарха. Они верили в его разум, были нетерпимы к произволу, ненавидели тиранию и беспощадно обличали несправедливость и насилие над человеком. В этом же направлении влияла на театр и эстетика классицизма.

Сумароков и Волков не только учили со сцены других, но и личным примером старались показать возможность претворить свои идеалы в действительность. И отнюдь не отвлеченной фразой звучала в их устах сумароковская строфа: «Доколе буду жив, пойду на все беды за правду и закон».

Деятели классицизма руководствовались идеальным представлением о монархическом государстве, утверждали идею главенства его интересов над интересами личности. В произведениях преобладали героические мотивы, выступали персонажи-подвижники, которые, презирая смерть, до конца оставались верными долгу и чести.

Драматический конфликт знал одну основу — противоречие между велениями разума и страстей, раскрывал противоречивость человеческой природы, выражал борьбу духа и плоти. Поэтически приподнятая манера исполнения, освобожденная от жанровых деталей, от житейской прозы, соответствовала такому содержанию драматических коллизий.

Русские классицистские трагедии являлись проводниками национально-патриотических идей. В отличие от западноевропейского классицизма, тяготевшего к античным сюжетам, для классицистской драматургии в России характерен интерес к древнерусским летописям, к событиям отечественной истории. Таковы произведения Сумарокова, Ломоносова, Княжнина. Патриотизм воспитывался на примерах доблестных подвигов предков. Воссоздание истории, раздвигая горизонт национального самосознания, раскрывало реальность и давность героических традиций, их преемственность. Таким путем, считал, например, Ломоносов, должно было «дать бессмертие множеству народа», то есть нации.

Нередко в пьесах Сумарокова исторические параллели служили средством усиления политической злободневности. Театр становился своего рода трибуной (кафедрой — много позже подтвердит Гоголь), с которой авторские идеи выражались открыто и прямо. Пьесы написаны были стихами. Сценическое действие отрывалось от будничности. Его торжественность, значительность подчеркнуты были и в ремарках — герои драматурга не просто возникают на подмостках, они «всходят на театр». Приподнятость, патетика пронизывала монологи действующих лиц. Непревзойденным их исполнителем считался Федор Волков.

Иносказательность многих образов порой была весьма прозрачна и легко прочитывалась современниками. Так борьба законного наследника престола Гамлета (в своем «Гамлете» Сумароков использовал некоторые сюжетные ситуации шекспировской трагедии) против узурпатора и тирана Клавдия перекликалась с недавним прошлым — обстоятельствами восшествия на престол Елизаветы. Прямым обращением к императрице — дочери Петра Великого — звучал в трагедии «Синав и Трувор» наказ Гостомысла Ильмене: «Взошед на трон, будь мать народа своего…».

В том и заключалась сила Сумарокова и Волкова, выдающихся художников-просветителей, что они стремились связать искусство с вопросами времени. Несколько схематические и нередко декларативные образы Сумарокова получали талантом Волкова свое второе рождение, обретая плоть и кровь, наполняясь горячим дыханием живых страстей.

Его талант полюбился зрителям. Ему обязаны были своей славой трагические спектакли российского театра — их ждали, просили повторить, воспринимали как праздник. Не сходил со сцены «Синав и Трувор», в котором Волков выступил уже множество раз. Его играли «по желанию многих» (так и указывали афиши).

И опять возникал перед полнящимся залом Трувор — молодой, порывистый, влюбленный, в белом атласном кафтане с зеленым бархатным плащом на плечах. И зрители замирали, восхищаясь безмерностью его глубокой любви к избраннице. И плакали, пораженные роковым исходом: обреченный на изгнание, не в силах переносить разлуку с любимой, пылкий герой лишал себя жизни.

Титульный лист трагедии А. П. Сумарокова «Хорев» с автографом драматурга.

1747.

А Гамлет в исполнении Волкова! Сколько горечи слышалось в его смятенных раздумьях о жизни и смерти, о бесчисленных испытаниях, которым подвергается на пути своем человек.

Продолжал на сцене идти «Хорев», где Волков исполнял заглавную роль. Героические краски образа храброго воина-полководца в игре актера засверкали по-новому. Россия, укрепляя свое политическое положение в Европе и предвидя опасность от надвигавшейся с Запада угрозы агрессии, вступила в войну с Пруссией — ив спектакле с пронзительной силой зазвучали патриотические мотивы. На первом плане у Волкова оказалось стремление Хорева доказать неразумность войны как способа решения споров между монархами. Когда же не оставалось иных средств защиты государства, герой шел сражаться, выполняя свой долг.

Ход войны, затянувшейся на семь лет, остро переживался русским обществом. Свет патриотических чувств пронизывал новые сценические образы Волкова. Сильно отозвалась в его душе и роль мужественного князя Оскольда в трагедии «Семира», она прочно вошла в репертуар артиста.

Федор Григорьевич впервые исполнил ее в феврале 1757 года. Он тщательно готовился, упорно репетировал, советовался с Сумароковым. И, сыграв премьеру, Волков продолжал совершенствовать роль, которая привлекала его все больше и больше, став любимейшей, а по отзывам зрителей, — лучшей его ролью.