Хелен Раппапорт - Рок семьи Романовых. «Мы не хотим и не можем бежать…»

Между тем на сцену вышла еще одна важная фигура – епископ Гермоген. Этот известный духовный лидер и монархист, немало поспособствовавший тому, чтобы Распутин приобрел такое влияние на семью Романовых, теперь был епископом Тобольским и Сибирским с кафедрой в Тобольске. Хотя в конце концов он и выступил против Распутина, царской семье Гермоген остался верен, активно ратовал среди прихожан за оказание ей поддержки и собирал для нее деньги. Он также поддерживал тайную переписку со вдовствующей императрицей, находящейся в Крыму, и с мобилизующимися монархистами как в Петрограде, так и в других частях страны. Гермоген контролировал сеть монастырей в Западной Сибири, которые могли бы стать идеальными местами для укрытия царской семьи после ее освобождения 16. Однако его посредническая деятельность – особенно в качестве передаточного звена для переписки с Романовыми – вызвала сильные подозрения в местных Советах. Именно при его содействии и с помощью отца Алексея Васильева, священника, которого он назначил служить в церкви, куда Романовым иногда разрешалось ходить на литургию, на сцене появился один из наиболее таинственных заговорщиков, якобы ставивший себе целью освободить царя и его семью.

Поручик Борис Соловьев, прежде служивший в 137-м Нижинском пехотном полку, а затем во 2-м пулеметном полку, был главой «распутинского кружка» петроградских монархистов. Ему было двадцать семь лет, он был «высок и русоволос, с усами щеточкой» и пронзительными серо-зелеными глазами 17. Сын казначея Священного Синода, он учился в Берлине, одно время заигрывал с теософией и успел пожить в коммуне мадам Блаватской в Индии. В 1915 году его интерес к оккультизму привел его в руководимый Анной Вырубовой кружок почитателей Распутина, где он встретил дочь Распутина, Марию (Матрену), к которой Распутин всячески его подталкивал. Соловьев делал ей предложение несколько раз, но Мария отвергала его, пока наконец не согласилась выйти за него замуж в сентябре 1917 года 18. Мотивы, по которым он вступил в этот брак, вызывают сомнения. Многие затем будут утверждать, что он женился на Марии из соображений циничного карьеризма, чтобы завоевать доверие императрицы как человек, связанный с теми двумя людьми – Распутиным и Вырубовой – которые были ей наиболее близки (за пределами, разумеется, круга ее семьи) 19. Заняв столь выгодное положение, он, похоже, сумел убедить Александру, что, руководимый всемогущим духом Распутина, он явился сюда не только затем, чтобы обеспечить ее семье финансовую поддержку и безопасность, но и освободить их в конечном итоге.

В октябре до Соловьева дошли слухи, что в неволе царской семье живется все труднее и что у нее кончаются деньги. Александра не раз посылала записки Анне Вырубовой, прося прислать финансовую помощь и предметы первой необходимости. Перед отъездом императорской семьи в Тобольск граф Бенкендорф как гофмаршал императорского двора вручил Кобылинскому крупную сумму денег на хозяйственные расходы царя и его семьи, провизию, жалованье слугам и гонорары врачам. Но из этой суммы Кобылинскому приходилось брать деньги и на то, чтобы платить солдатам, охранявшим Романовых, и к ноябрю князь Долгоруков уже писал своему отчиму, что деньги закончились и Романовы вынуждены жить в долг 20. Надо было экономить, и нескольких слуг пришлось рассчитать; многие члены свиты жили теперь за свой счет, и все равно семье Романовых приходилось существовать в очень стесненных обстоятельствах. Бенкендорф просил для них вспомоществования отовсюду – из Москвы и даже из-за границы 21. К французскому и британскому послам – Нулану и Бьюкенену – обратилась за финансовой поддержкой еще одна монархическая группа, но оба они вежливо отклонили эти просьбы, однако во Франции маркиз де ла Гиш и другие монархисты собирали деньги для царской семьи 22. То же самое делал и Борис Соловьев, который нашел щедрого дарителя – живущего в Киеве банкира и сахарозаводчика Кароля Ярошинского, у которого Соловьев некогда служил помощником. Ярошиский владел акциями многих банков и железнодорожных компаний, имел капиталовложения в сельское хозяйство Украины и был хорошо известен семье Романовых, как человек, финансировавший госпитали в Царском Селе, находившиеся под патронажем младших дочерей царя Анастасии и Марии. Имеющиеся сведения разнятся, но, по некоторым данным, он выделил примерно 175 000 золотых рублей (на нынешние деньги это более 3 млн долларов, или 2 175 000 фунтов стерлингов), которые Анна Вырубова передала Соловьеву, чтобы он доставил их семье царя в Тобольск в своем качестве «облеченного всеми полномочиями представителя различных монархистских организаций, оказавших ему доверие по рекомендациям Вырубовой» 23.

В ноябре 1917 года в Тобольске Соловьев отдал деньги священнику Алексею Васильеву. Часть этих пожертвований была тайно пронесена в резиденцию губернатора двумя служанками: Анной Романовой (однофамилицей) и Анной Уткиной; другая часть затерялась. Обе эти женщины приехали в Тобольск отдельно от царской семьи и смогли передать Романовым деньги, поскольку жили сами по себе 24. Александра выразила свою благодарность Ярошинскому за оказанную им финансовую поддержку в зашифрованном письме Вырубовой: «В самом деле трогательно, что нас не забыли даже сейчас… Да благословит его Бог» 25. К этому времени она также получила сведения о «трехстах» монархистах, готовых участвовать в освобождении ее и ее семьи, монархистах, которые собирались в окрестностях Тобольска якобы под руководством Соловьева и которых он называл Братством Святого Иоанна Тобольского. Выражая свою преданность царице, они сделали своим условным знаком принятый в буддизме символ левонаправленной свастики, который, как издавна считала Александра, приносил ей удачу 26. Вечно ища везде знаки, посланные свыше, Александра целиком доверилась Соловьеву и его доблестным рыцарям. «Я неустанно молюсь Господу и уповаю на Него одного, – писала она ему. – Вы говорите о чуде, но разве не чудо, что Он послал сюда к нам Вас?» 27

Возложив все свои надежды на это обещанное Соловьевым освобождение, Александра открыла ему еще один источник финансирования – свои припрятанные драгоценности, произведения искусства и другие фамильные ценности: богато украшенные шпаги, инкрустированные золотом и драгоценными камнями образки, украшенные драгоценностями ордена… Все это богатство были тайно вывезенные ею из Царского Села. Трудность состояла в том, чтобы обратить эти предметы в наличность. Некоторые из этих ценностей Александра Федоровна и Анна Уткина сумели тайком вынести из дома и отдать епископу Гермогену и отцу Алексею Васильеву; другие были переданы Соловьеву, чтобы обратить в наличные деньги, и с тех пор о них ничего не было слышно. Большую коллекцию драгоценностей из золота и бриллиантов камердинером царя Чемодуров передал матери-игуменье близлежащего Ивановского женского монастыря, где они были спрятаны много лет [23]. Другие драгоценности и ценные предметы раздали на хранение приближенным царской семьи как единственную финансовую гарантию, способную обеспечить Романовых за границей, если им удастся выехать из России.