Карлос Гон - Гражданин мира

Рита уезжала с легким сердцем.

«Отъезд в Бразилию не представлял для нее никакой проблемы. Она покинула разоренную войной родную страну. Ей было 20 лет, а мне — 31 год. Она воспринимала все происходящее как одно большое приключение — замужество, новая жизнь. В какой бы стране мы ни жили, у нее никогда не возникало проблем с адаптацией…»

В Рио семья мужа встретила молодую женщину с распростертыми объятиями.

«Мои родители были в полном восторге. В свое время они сильно встревожились, когда узнали о серьезности моих отношений с американкой. Родители твердили мне: «Дружок, в США эпидемия разводов, у них совсем не такое, как у нас, понимание семьи и т. п.» Для моих родителей семья является высшей ценностью…»

Главой семьи был Жоржи, отец Карлоса. В молодости он приобщился к семейному бизнесу, основанному Бихарой Гоном, но преемника у него не было. Да и сам бизнес, поделенный между восемью детьми Бихары, не дотянул до третьего поколения Гонов. Жоржи ушел на покой и до самой кончины, последовавшей в июне 2002 года, проживал в Рио. Жил он тихо, окруженный своей семьей, которая собралась в Рио почти в полном составе. Одна из трех сестер Карлоса, Наяла, вышла замуж и жила во Франции, но две другие сестры переехали с родителями в Бразилию.

«Мой отец прежде всего был очень жизнерадостным человеком. Сказывалось его бразильское происхождение. В молодости он получил среднее образование, а затем, как это часто бывало в прошлом, пошел работать на семейное предприятие. Отец прожил трудную жизнь, которая прошла в разъездах между Бразилией и Ливаном, но он относился к этому с мудрым смирением. Он был очень привязан к своей семье, обожал детей. От него исходил огромный оптимизм, какая-то живительная сила, которая мне казалась исключительной. Может быть, по этой причине его дети и вернулись в Бразилию. Когда есть ядро, сильное и сплоченное, это само по себе притягивает всех остальных членов семьи. Моя мать и поныне живет в Рио с двумя моими сестрами…»

В профессиональном же плане ничего хорошего не ожидало Карлоса Гона на его родине.

«Дела шли не блестяще. Но за все надо платить. Ведь именно кризис, постигший бразильский проект «Мишлен», ускорил мой приезд в Бразилию. Мне не пристало жаловаться на судьбу, так как в противном случае до сих пор сидел бы в Клермон-Ферране. Так что в целом я был очень доволен…»

Вся история Бразилии прошла под знаком стремления к величию и процветанию. Этот гигант Латинской Америки, обладающий практически неисчерпаемыми природными ресурсами, пережил столько же падений, сколько и взлетов. Экономическая история Бразилии омрачена цикличностью мирового спроса на сырье. Из-за этой цикличности в какие-то периоды страна процветает, сколачиваются огромные состояния, а потом ветер меняет направление, и страна идет ко дну. Так устроены мировые рынки леса, каучука, кофе, нефти.

У Бразилии огромная территория, большая численность населения, гигантские неразведанные запасы полезных ископаемых. Но, несмотря на все это, стране никак не удается играть более заметную роль на мировой арене, главные партии на которой по-прежнему исполняют США, Европа, Япония. Бразилию сотрясают политическая нестабильность, непрерывные финансовые кризисы, последствия вопиющего социального неравенства. Страна терпит немало бед из-за хрупкости устоев гражданского общества и регулярного вмешательства армии в политическую жизнь.

Карлос Гон относится к своей родной стране одновременно критически и снисходительно, как и положено истинному бразильцу.

«Бразильцы настроены националистически, они очень привязаны к своей стране, но одновременно весьма самокритичны. Бразильцы с большим трудом приживаются в других странах. Нигде они не чувствуют себя счастливыми. Куда бы они ни попали, они всегда мечтают возвратиться на родину…»

Страна оказалась способна ассимилировать огромное количество иммигрантов, ставших ее истинным человеческим капиталом. Причем эта ассимиляция происходила без особых трагедий и дискриминации, столь характерных, например, для США.

«В стране проживают поляки, итальянцы, немцы, турки, потомки африканских рабов. «Чистых» бразильцев немного. Имеются, конечно, «португальцы», то есть те, кто приехал раньше других. Но бразильцы потешаются над ними, потому что они потешаются над всеми. Бразильская культура сформировалась под воздействием двух явлений: ассимиляции и всеобщего наплевательства. Это очень веселая, очень легкая культура. Но именно поэтому она остановилась в своем развитии и навсегда такой и останется. По этой же причине Бразилия — страна одновременно притягательная и отталкивающая…»

Когда Карлос Гон возвратился в Рио, ему был всего 31 год и ему хотелось переделать весь мир.

«Молодого человека всегда привлекает страна в процессе становления, даже если этот процесс затягивается надолго. Но когда ты молод — все впереди. Бразилия — страна с огромным потенциалом, у нее огромные размеры, огромные богатства, потрясающая природа. Но в Бразилии очень трудно чего-либо добиться. От этой страны быстро устаешь, но перед ее притягательностью невозможно устоять…»

В середине 80-х годов Бразилия вступила в период возвращения к гражданскому правлению. Армия вернулась в свои казармы, и страна встала на путь демократических преобразований, характерных для всех стран Латинской Америки в конце XX века. Политическая система в столице страны — Бразилия — находилась в состоянии перехода от военного режима к гражданскому правлению президента Танкреду Невеша. Но Невеш скончался, не успев вступить в должность, и во главе государства оказался вице-президент Жозе Сарней, которого Невеш едва выносил.

«В результате сложилась ситуация всеобщего разочарования: народ хотел видеть на посту президента одного человека, а этот пост занял совсем другой. Считалось, что Сарней был очень тесно связан с прежним военным режимом…»

Экономику страны в это время захлестывала гиперинфляция, из-за которой буквально «пошел вразнос» учет затрат на предприятиях. На этот период пришлась разработка бразильскими банками самой сложной в мире системы учета платежей, с помощью которой пытались угнаться за ускользающей с невероятной скоростью стоимостью денег.

«Я был свидетелем того, как годовая инфляция зашкаливала за 1000 %, а процентные ставки в реальном выражении превышали 35 % годовых. Номинальная стоимость денег увеличивалась на 1350 % в год…»

После того как были сделаны первоначальные инвестиции, в Клермон-Ферране решили, что бразильский филиал должен самостоятельно финансировать свои капиталовложения.

«Ничего хорошего из этого не вышло. Убытки филиала привели к образованию задолженности, а когда инфляция и процентные ставки очень высоки, то финансовая пропасть углубляется с огромной скоростью…»