Валерий Воскобойников - Утренние колокола. Роман-хроника

Прусское командование стягивало к городу двадцатитысячную армию с кавалерией и пушками. Они не знали, что в городе осталось лишь несколько сотен плохо вооруженных рабочих, которыми управляли предатели.

Через несколько дней после ухода Энгельса буржуа разобрали баррикады и построили в тех местах триумфальные арки для прусских войск.

А обер-прокурор издал приказ об аресте Энгельса.

Шестнадцатого мая Энгельс вернулся в Кельн. Через час приехал и Маркс.

В редакции их встретил Фрейлиграт.

– Как вы тут прожили без нас? – спросил его весело Энгельс.

– Очень плохо, – ответил Фрейлиграт. Лицо его было озабоченно. – Маркс, тебя высылают. Думаю, что и Энгельса и остальных тоже не сегодня-завтра арестуют.

– Это точно? – не поверил Энгельс.

– Приказ о высылке на столе.

Все несколько минут помолчали.

– Будем готовить последний номер, – сказал наконец Маркс. – И вот что… сделаем его красным.

19 мая 1849 года вышел последний номер «Новой рейнской газеты». Набранный красной краской, он пламенел как факел.

Он начинался стихами Фрейлиграта «Последнее слово „Новой рейнской газеты“».

Потом было обращение «К кельнским рабочим». Оно кончалось так:

«Редакторы „Новой рейнской газеты“, прощаясь с вами, благодарят вас за выраженное им участие. Их последним словом всегда и повсюду будет: освобождение рабочего класса!»

А затем шла большая статья Энгельса о значении революционной войны в Венгрии для европейского движения.

«Дело решится в течение немногих недель, быть может нескольких дней. И вскоре французская, венгерско-польская и немецкая революционные армии будут праздновать на поле битвы у стен Берлина свой праздник братства».

Так писал он, и тогда, девятнадцатого мая, все верили в это.

Теперь, в июле, после двух месяцев ежедневных предательств и трусости мелких буржуа, ему горько было вспоминать те строки.

Смело и стойко вели себя только рабочие в отряде Виллиха. Да и сам Виллих был единственным стоящим офицером во всей пфальцской армии. К тому же был он и членом Союза коммунистов. Каких-то два года назад он ходил бравым прусским лейтенантом, в нем и сейчас осталось много от прусского офицера, хоть он и ушел в отставку по политическим убеждениям.

Девятнадцатого мая они надеялись на победу, и победа была рядом.

Стоило пфальцскому и баденскому правительству соединиться, стоило направить революционные армии на Франкфурт и заставить франкфуртское собрание действовать решительно, от имени народа, поднялась бы вся Германия. Именно этого от них ждали. Это предлагали правительствам Маркс и Энгельс.

– Подлецы! Пьяницы и мерзавцы, что они делают! – стонал вечерами Виллих, когда возвращался с очередного военного совета. – Полюбуйтесь, Энгельс, на донесение одного из наших генералов: «Заметив противника, мы отступили».

Он зло смеялся и несколько раз повторял эту фразу:

– «Заметив противника, мы отступили». И это – вся наша война.

Энгельс водил в атаки рабочие отряды. Здесь, в сражениях больше гибли именно они – пролетарии. Самые решительные коммунисты были и самыми смелыми солдатами.

Иосиф Молль с чужим паспортом несколько раз пробирался через вражеские позиции в прусские земли и набирал добровольцев-артиллеристов. В Пруссии уже было издано несколько приказов о его аресте, и если бы его раскрыли, то немедленно растреляли.

Он говорил Фридриху об этом со спокойной улыбкой.

Иногда получалось несколько свободных часов, и они сидели за пивом, обсуждали будущее Союза коммунистов. Молль считал, что общины снова должны быть тайными, а за раскрытие секрета – смерть.

– Но если есть хоть небольшая возможность легальной деятельности, надо ее использовать, – убеждал Энгельс.

Молль не соглашался, но слушал как всегда спокойно, чуть улыбаясь.

А потом он пошел в атаку и был ранен пулей в живот. Через несколько часов он умер на вражеской территории.

И Энгельс, сам едва выйдя живым из боя, заплакал, когда узнал об этом.

Теперь уже несколько дней Энгельс был в Швейцарии. Что с Марксом, он не знал, боялся, что тот арестован, и из осторожности послал письмо Женни Маркс.

Маркс – Энгельсу

Париж, около 1 августа 1849 г.

Я очень беспокоился за тебя и чрезвычайно обрадовался, получив вчера письмо, написанное твоей рукой…

У тебя теперь имеется прекрасная возможность написать историю баденско-пфальцской революции или памфлет об этом. Без твоего участия в военных действиях мы не могли бы выступить со своими взглядами по поводу этой дурацкой затеи. Ты можешь при этом великолепно выразить общую позицию „Новой рейнской газеты“…

Я начал переговоры об издании в Берлине периодического (ежемесячного) политико-экономического журнала, для которого должны будем писать главным образом мы оба.

Лупус также в Швейцарии, я полагаю – в Берне. Веерт был вчера здесь, он основывает агентство в Ливерпуле.

Будь здоров. Кланяйся сердечно Виллиху…

Маркс – Энгельсу

в Лозанну

Париж, 23 августа, 1849 г.

Меня высылают в департамент Морбиан, в Понтийские болота Бретани. Ты понимаешь, что я не соглашусь на эту замаскированную попытку убийства. Поэтому я покидаю Францию.

В Швейцарию мне не дают паспорта, я должен, таким образом, ехать в Лондон, и не позже, чем завтра. Швейцария и без того скоро будет герметически закупорена, и мыши будут пойманы одним ударом.

Кроме того: в Лондоне у меня имеются положительныевиды на создание немецкого журнала…

Ты должен поэтому немедленно отправиться в Лондон. К тому же этого требует твоя безопасность. Пруссаки тебя дважды расстреляли бы: 1) за Баден; 2) за Эльберфельд.

…Как только ты заявишь, что хочешь поехать в Англию, ты получишь во французском посольстве пропуск для проезда в Лондон.

Я положительнорассчитываю на это. Ты не можешьоставаться в Швейцарии. В Лондоне нам предстоят дела.

Моя жена остается пока здесь…

Еще раз повторяю: я твердо рассчитываю на то, что ты меня не подведешь.

Через Францию Энгельсу проехать не удалось. Пришлось искать окольные пути.

Шестого октября Энгельс сел в Генуе на парусную шхуну. Во время плавания он работал вместе с матросами и подробно изучил науку управления парусным судном.

Бакунин сидел в одиночной камере тюрьмы Кенигштайн.

Он вставал рано, занимался математикой по книгам, которые прислал ему адвокат и кое-какие друзья с воли. Потом приносили завтрак. Потом он снова занимался математикой или читал романы.