Эрик Леннрут - Великая роль. Король Густав III, играющий самого себя

Густава III напугало это неприукрашенное описание коррумпированности офицерского корпуса. Однако, он заявил, что не представляет, будто аккордная система порождает малодушие в народе, который под бременем даже куда больших трудностей всегда руководствовался честью и никогда еще не был побежден, если его вел сам король. Следовательно, успех шведского оружия в данном деле мотивом не является, но прочих приведенных причин достаточно для осознания того, что надо принимать какие-то меры. Однако Густав был более склонен к средствам мягким, чем решительным, и сомневался в возможности установить действительные суммы покупки самых последних аккордов. Кроме того, он не хотел разорять пенсионную кассу. Поскольку суммы аккордов были увеличены прежде всего затем, чтобы аккорды могли покупать представители недворянских сословий, Густав хотел объявить, что никому другому, помимо дворян, не будет предлагаться занимать должности в ряде полков. Таким путем, по мнению короля, аккорды сами собой исчезнут.

Здесь иллюзии Густава III предстали в самом неприкрытом виде. Как он с фактами в руках мог обосновать утверждение, что шведский народ никогда не побеждали, если его вел король, уже само по себе вопрос. Вера в дворянскую бескорыстную готовность к жертвам сохранится в нем ненадолго; он и здесь обнаружил поразительную готовность принимать желаемое за действительное. В результате предложенная реформа была застопорена.

15 марта военная комиссия обсуждала доклад обер-адмирала Эренсвэрда о работах, произведенных в 1783 году в Карльскруне. Густав принял этот доклад за отправную точку для острой критики Шалмана, который старался на длительный срок спланировать строительство новых судов, с тем чтобы получить много готовых корпусов кораблей без прочего вооружения, в то время как поставки дуба могли вот-вот исчерпать государственный кредит. Естественно, что Шалман мыслил как кораблестроитель, но от Эренсвэрда ожидали более государственного мышления. Вопрос был в том, располагает ли флот большим числом готовых к службе кораблей, чем в прошлом году, а политическая ситуация в Европе была такова, что Его королевское величество не мог знать, будет ли через несколько месяцев война или мир. Густав хотел иметь перечень тех кораблей, которые могли быть готовы к службе к июлю, и перечень тех, которые будут в состоянии выйти в море к осени. Эренсвэрду и Толлю надлежало посоветоваться между собой относительно того, как сухопутная армия будет содействовать военно-морским силам в обоих вариантах — войны с Данией и войны с Россией.

Эренсвэрд заявил, что будет руководствоваться королевскими приказами, но надеется, что перечни готовых к службе кораблей дадут Густаву лучшее представление о военно-морских силах государства. На самом деле у него были все причины разволноваться от полученного выговора. План великого кораблестроителя Шалмана предусматривал значительное усиление флота за срок в несколько лет, но в 1785 году флот не был готов к войне. Король Густав принимал в расчет только политические возможности. И здесь он был в плену иллюзий и выдавал желаемое за действительное.

Именно австрийско-нидерландский конфликт и собственная склонность Густава вмешаться в него на голландской стороне делали политическое положение в Европе столь неустойчивым. На совещании военной экспедиции 15 марта обсуждался и план Толля обороны на суше, который, в частности, имел целью проведение в Швеции так называемого пассволанса, как это ранее было сделано в Финляндии посредством специальных договоренностей; суть в том, что корона за особую плату перенимает от держателя рустхолла обязательство обеспечивать поселенных солдат снаряжением, вооружением и продовольствием, когда они отправляются на полковые смотры или в поле. План Толля был одобрен, как и ликвидация крепостей Бохус, Мальмё и Карльсвэрд на Готланде. Уничтожение названной последней крепости должно было обосновываться тем, что флот теперь настолько силен, что крепость на Готланде не нужна. На фоне только что сделанного Густавом признания неготовности флота это стало еще одним иллюзионистским номером. Спустя четыре месяца Толль назвал вещи своими именами, сообщив в военной экспедиции, что по решению Его королевского величества Готланд будет предоставлен на произвол судьбы; это отменяло предыдущее решение о срытии крепости Карльсвэрд и было вполне в духе короля Густава. Правда звучала слишком скверно.

Но в марте это было звеном в прочных оборонительных построениях для защиты с востока. 17 марта Эренсвэрд и глава фортификаций Херманссон представили план необходимой обороны Финляндии — до тех пор, пока не успеют перебросить шведские войска и можно будет перейти к наступательной войне. Здесь все зависело от взаимодействия между армией и армейским флотом, которые должны были стать правым флангом обороны побережья Финского залива. Главная армия должна была занять позиции у дороги между Гельсингфорсом и Коски, имея за спиной Тавасттус. При преобладающих силах противника армия должна отступить к Эстерботнии и предоставить нюландцам оборонять Гельсингфорс и Свеаборг. Зная частное мнение Эренсвэрда о ненужности Финляндии, возможно, без удивления увидим в этом плане предтечу плана отступления Клингспура в 1808 году, который был набросан как раз еще Эренсвэрдом. Прежде всего планирование свидетельствует, однако, о том, что сосредотачивались на войне на западе. Лагерь в Бунарпсхеде в Сконе, спешка с заключением соглашения о пассволансе в Швеции, который должен был сократить сроки мобилизации войск, шпионская поездка майора Функа в Норвегию — все говорит об этом направлении. Между тем, теперь не было речи о каких-либо планах войны в ближайшем будущем. Когда Эренсвэрд 2 мая представил требуемый отчет о боевой готовности флота, согласно которому можно было рассчитывать на 20 линейных кораблей и 7 фрегатов, король Густав заявил, что в настоящее время положение дел в Европе обнаруживает более мирные перспективы, чем несколько недель тому назад, и он надеется, что в этом году флоту не понадобится выходить в море.

На самом деле ситуация была настолько изменчивой, что Кройтц настойчиво убеждал Густава сближаться вместо России с Данией — альянс с Россией вызывал у Кройтца с его сугубо профранцузской ориентацией отвращение. Похоже, что толчок к таким разговорам дал Кройтцу французский министр в Стокгольме маркиз де Пон, так как в интересах французского кабинета было предотвратить исполнение известных планов Густава воевать против Дании. Это предложение вовсе не попало на благодатную почву; 30 мая король ответил, что инициатива в этом направлении с предполагаемой поездкой в Копенгаген противоречит его личным склонностям. У России была тысяча причин объединиться со Швецией, если бы она, Россия, не была ослеплена высокомерием; Дания, напротив, при первом удобном случае предаст Швецию. В качестве примера Густав ссылался на Акселя Уксеншерну. Датский кронпринц — круглый ноль, его кабинет министров раболепствует перед Россией и не имеет ни мужества, ни мозгов, ни денег, но тщеславие не позволит датскому кабинету отказаться от титула короля двух государств.