Сергей Поварцов - Причина смерти — расстрел: Хроника последних дней Исаака Бабеля

Судя по документам, в аресте-обыске 15 мая приняли участие шесть оперуполномоченных в звании старшего и младшего лейтенантов ГБ: Назаров, Райзман, Королев, Голованов, Волков, Коптев. Ордер на производство ареста и обыска был выписан на имя Назарова. В то время, как трое сотрудников отправились в Переделкино, остальные приступили к обыску в московской квартире Бабеля по Большому Николо-Воробинскому (дом № 4, кв. 3).

Комедию законности соблюдали строго. На даче № 8, принадлежащей Литфонду Союза писателей, при аресте в качестве понятой присутствовала сторожиха Е. Усачева. Сев на стул в дальнем углу, женщина безмолвно просидела до конца «операции», чтобы расписаться (вместе с женой писателя) в протоколе обыска. Что же изъяли? Всматриваюсь в листы, исписанные синим химическим карандашом. Под шапкой «взято для доставления в Главное управление государственной безопасности следующее» перечислено:

1. Медкарточка № 2977 на имя Бабеля И. Э.

2. Записные книжки с адресами и телефонами — 2 шт.

3. Записные книжки с записью — 3 шт.

4. Рукопись разная — 9 папок.

5. Письма разные — 10 шт.

6. Телеграммы — 2 шт.

7. Записки на отдельных листках — 8 шт.

8. Книга под редакцией Каменева.

Медицинскую карточку они отложили в сторону, а все бумаги аккуратно запаковали в два холщовых мешка и скрепили их сургучной печатью № 30 3-го спецотдела НКВД (каждая печать имела свой порядковый номер). В конце протокола отмечено: обыск провели Назаров, Коптев, Райзман. По возвращении в Москву все изъятое сдали младшему лейтенанту 3-го отделения 2-го отдела Г. Кутыреву, о чем в протоколе есть соответствующая запись чернилами.

В Николо-Воробинском хлопот оказалось больше. Читаю в протоколе: «При обыске присутствовали: представитель домоуправления Степанов Е. П. и воспитательница Макотинская Эстер Григорьевна.

Взято для доставления в Главное управление государственной безопасности следующее:

1. Паспорт серии МЛ № 623326 на имя Бабель И. Эм.

2. Профбилет № 034613

3. Биноклей — 2 (два) №№ 257125, 42605

4. Разных рукописей — 15 (пятнадцать) папок

5. Разных чертежей — 43 шт. (сорок три)

6. Схематическ. карта автотранс. дорог — 1 шт.

7. Иностранных газет — 4

8. Иностранных журналов — 9

9. Разных фотокарточек — 110 шт.

10. Фотопленок обрывков — 12 куск.

11. Записных книжек — 11 шт.

12. Блокнотов с записями — 7 шт.

13. Алфавит с телефонами — 2 шт.

14. Папка с договорами, судебными и др. справк. — 1

15. Разных писем — 400 шт.

16. Разная переписка — 254 л.

17. Письма, открытки заграничные — 87 шт.

18. Разных телеграмм — 30 шт.»

Архив писателя, за исключением биноклей и документов, поместился в пяти больших свертках, сданных все тому же Кутыреву под сургучной печатью № 30. Да, «бухгалтерия» идеальная. Рядом с протоколами обысков в деле Бабеля сохранилось несколько квитанций. Одна обычная почтовая о переводе 400 рублей в Ленинград его знакомой О. И. Бродской, три других — на бланке 10-го отдела ГУГБ, курирующего «отделение по приему арестованных».

Из этих квитанций видно, что взяты на учет два бинокля (кв. № 10255), 153 р. 39 коп. (кв. № 10254) и старый чемодан, содержимое которого сугубо прозаично:

зубная паста — 1 шт.

крем для бритья

помочи — 1 пара

резинки — 1 пара

кошелек старый — 1 шт.

сандалии старые

утка для бани

мыльница — 1

крышка ключей разных — 4 шт. (кв. № 1242).

Абсолютно все документы такого рода «прикладываются к делу». В нижней части гэбэшных квитанций — печатный текст с напоминанием: «Вещи, деньги и ценности, невостребованные в течение 3-х месяцев со дня вынесения решения судебными органами по делу, сдаются в доход государства».

От старых сандалий Бабеля прибыток государству был невелик, и, может быть, не стоило акцентировать внимание на бытовых мелочах, если бы мы не знали о случаях воровства некоторых оперативников. Увы, не все удерживались от соблазна прихватить какую-нибудь ценную вещицу в богатой квартире, тем более что хозяин уже числился в категории «врагов народа», значит, лишался всех прав. В центре Москвы, говорят, и по сей день живет некий скромный старичок с удостоверением «Почетного чекиста СССР», выданного ему некогда всесильным Берией. Как-то в порыве откровенности ветеран «органов» признался одному молодому литератору, что служебный грех не дает ему покоя… В годы террора, выезжая на аресты известных писателей и общественных деятелей, брал наш чекист в их домах книги и рукописи, — имел слабость. Хотя полагалось описывать и сдавать в лубянскую казну. Этаким манером будто бы и составил себе уникальную коллекцию, не хуже иной государственной. Может, тем и спас национальное достояние. Спас-то спас, но в официальные архивохранилища пока ничего, ни единого листочка, не передал, боится. Да и стыдно. Старик, конечно, нетипичный, поэтому легко представить тех, кто воровал не рукописи, а, скажем, ювелирные изделия или столовое серебро…

Однако пора вернуться в тог черный понедельник 1939 года. Когда обыск на даче закончился, Бабеля с женой посадили в автомобиль. «Я не могла произнести ни слова. Сопровождающего он спросил по дороге:

— Что, спать приходится мало? — и даже засмеялся.

<���…> Мы доехали до Лубянки и въехали в ворота. Машина остановилась перед закрытой массивной дверью, охранявшейся двумя часовыми.

Бабель крепко меня поцеловал, проговорил:

— Когда-то увидимся… — и, выйдя из машины, не оглянувшись, вошел в эту дверь».

Потом Антонину Николаевну отвезли домой, сказав, что к ней претензий не имеют. Там, в Николо-Воробинском заканчивался обыск, результаты которого читатель уже знает. Как вспоминает Пирожкова, «опечатали комнату Бабеля, забрали рукописи, дневники, письма, листы с дарственными надписями, выдранные при обыске из подаренных Бабелю книг».

Можно сказать, что «операция по ордеру» прошла у лейтенантов как обычно, не считая одного, пусть и не столь важного обстоятельства. В момент обыска на городской квартире кроме жены писателя и давнего друга семьи Э. Г. Макотинской («воспитательница») оказался лишний свидетель. Ничего страшного, но все-таки нежелательно. И потому на имя вышестоящего руководства пишется отдельная бумага — «для сведения».

«Начальнику 13 отделения 3 спецотд. НКВД капитану госбезопасности тов. Щепилову

Рапорт — о/уп Королева В.

Доношу до Вашего сведения о том, что при выполнении операции по ордеру № 3003 от 16.V.39 г. арест-обыск Бабеля И. Э., проживающего в д. № 4, кв. 3 по Б. Николо-Воробинскому переулку г. Москва, нами в квартире указанного Бабеля И. Э. была обнаружена посторонняя женщина. Последняя заявила, что она является его знакомой.

Проверкой паспорта выяснено, что она является гр-кой Стах-Гереминович Т. О., сотрудник 2 дома Н. К. обороны.