Сергей Поварцов - Причина смерти — расстрел: Хроника последних дней Исаака Бабеля

Получив заявление Бабеля, Ульрих в тот же день назначил подготовительное заседание Военной коллегии. Участники заседания: небезызвестные бригвоенюристы Д. Я. Кандыбин и Л. Д. Дмитриев, военный юрист 2 ранга Н. В. Козлов (секретарь), а также исполняющий должность Главного военного прокурора бригвоенюрист Афанасьев. Протокол № 166 гласит, что пятеро «жрецов правосудия» дружно определили:

«1. С обвинительным заключением согласиться и дело принять к своему производству.

2. Предать суду Бабеля И. Э. по ст. ст. 58-1а, 58-8 и 58–11 УК РСФСР.

3. Дело заслушать в закрытом судебном заседании, без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей, в порядке закона от 1/XII—34 г.

4. Мерой пресечения обвиняемому оставить содержание под стражей».

А заявление Бабеля? Они повертели его в руках, пошутили и запечатали в отдельный пакет, скрепив сургучной печатью.

Через несколько часов Бабелю вручили стандартный бланк с текстом, уведомляющим обвиняемого в получении копии обвинительного заключения.

„25“ января 1940 г.

Мною, нижеподписавшимся Бабелем Исааком Эммануиловичем, получена копия обвинительного заключения по моему делу о предании меня суду Военной Коллегии Верховного суда Союза ССР.

Подсудимый И. Бабель .

Вручил: секретарь Военной Коллегии

Верховного суда Союза ССР военный юрист

ранга____________Мазур».

Жертвы советской судебной системы наивно полагали, что имеют право на защиту и вызов свидетелей. Формально УПК эту процедуру предусматривал, однако после убийства Кирова все правовые гарантии у «врагов народа» фактически были отняты.

За год до принятия свирепого закона от 1 декабря Главный прокурор А. Вышинский в речи по «Делу о вредительстве на электрических станциях в СССР» разъяснял, в чем отличие «классового суда» от суда «буржуазного». Полемизируя с одним из английских парламентариев, обронившим едкое замечание о советском правосудии «прежде признание, а юридическая помощь потом», Вышинский подчеркивал: «Да, наш процессуальный кодекс и наше процессуальное право в стадии предварительного расследования не знают участия защиты, но это потому, что самый наш закон — и я должен об этом напомнить сегодня — и, в частности, статьи 111 и 112 Уголовно-процессуального кодекса на самые государственные органы возлагают обязанность всестороннего и полного исследования дела — обязанность исследовать обстоятельства как уличающие, так и оправдывающие привлеченных к ответственности, как усиливающие, так и смягчающие ответственность» [205] Вышинский А. Я. Судебные речи. М., 1953. С. 315. .

К 1939 году ситуация правового нигилизма, вызревшая на фоне сталинской пресловутой теории об усилении классовой борьбы по мере развития социализма в СССР, была очевидной. Ни 111, ни 112, ни 206 статьи УПК, на которые любил ссылаться Вышинский, практически не действовали. Логика высокопоставленных бандитов опиралась на разглагольствования об особом характере советского строя. «Мы никогда не должны забывать, — говорил в той же речи прокурор, — что самая природа нашего государства в отличие от буржуазных государств обязывает нас к иному подходу в решении различных задач нашего государственного строительства, чем это имеет место в буржуазных государствах» [206] Там же. С. 333. .

Неотвратимо приближалась развязка. 26 января состоялся суд. В тот день кроме Бабеля судили еще 16 человек. Палачи действовали по отлаженному графику: 20 минут на человека. О характере кровавого фарса говорит следующий документ (публикуется с сохранением орфографии).

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ОТП. 1 экз.

ПРОТОКОЛ

СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХСУДА СССР

26 января 1940 г. гор. Москва

Председательствующий — Армвоенюрист В. В. Ульрих

Члены: Бригвоенюристы: Кандыбин Д. Я. и Дмитриев Л. Д.

Секретарь — военный юрист 2 ранга Н. В. Козлов

Председательствующий объявил о том, что подлежит рассмотрению дело по обвинению Бабеля Исаака Эммануиловича в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1а, 58-8 и 58–11 УК РСФСР.

Председательствующий удостоверяется в личности подсудимого и спрашивает его, получил ли он копию обвинительного заключения и ознакомился ли с ней.

Подсудимый ответил, что копия обвинительного заключения им получена и он с ней ознакомился. Обвинение ему понятно.

Председательствующим объявлен состав суда.

Отвода составу суда не заявлено.

Подсудимый ходатайствует о вторичном ознакомлении дела, допуске защиты и вызове свидетелей, согласно поданного им заявления.

Суд, совещаясь на месте, определил: ходатайство подсудимого Бабеля, как необоснованное о допуске защиты и вызове свидетелей — отклонить, т. к. дело слушается в порядке закона от 1.XII—34 г.

Председательствующий спросил подсудимого, признает ли он себя виновным.

Подсудимый ответил, что виновным себя не признает, свои показания отрицает. В прошлом у него имелись встречи с троцкистами Сувариным и др.

Оглашаются выдержки из показаний подсудимого об его высказываниях по поводу процесса Якира, Радека, Тухачевского.

Подсудимый заявил, что эти показания не верны. Воронский был сослан в 1930 г. и он с ним с 1928 г. не встречался. С Якиром он никогда не встречался, за исключением 5-минутного разговора по вопросу написания произведения о 45 дивизии.

За границей он был в Брюсселе у матери, в Сорренто у Горького. Мать жила у сестры, которая уехала туда с 1926 г. Сестра имела жениха в Брюсселе с 1916 г., а затем уехала туда и вышла замуж в 1925 г. Суварина он встречал в Париже в 1935 г.

Оглашаются выдержки из показаний подсудимого о его встрече с Сувариным и рассказе его ему о судьбе Радека, Раковского и др. Подсудимый заявил, что он раньше дружил с художником Анненковым, которого он навестил в Париже в 1932 г. и там встретил Суварина, которого он раньше не знал. О враждебной позиции к Сов. Союзу он в то время не знал. В Париже в тот раз он пробыл месяц. Затем был в Париже в 1935 г. С Мальро он встретился в 1935 г., но последний его не вербовал в разведку, а имел с ним разговоры о литературе в СССР.

Показания в этой части не верны. С Мальро он познакомился через Ваньяна Кутюрье, и Мальро являлся другом СССР, принимавшим большое участие в переводе его произведений на французский язык. Об авиации он мог сказать Мальро только то, что он знал из газеты „Правда“, но никаких попыток Мальро к широким познаниям об авиации СССР не было.

Свои показания в части шпионажа в пользу французской разведки он категорически отрицает. С Бруно Штайнер он жил по соседству в гостинице и затем в квартире. Штайнер — быв. военнопленный и являлся другом Сейфуллиной Л. Н… Штайнер его с Фишером не связывал по шпионской линии.