Анастасия Ерохина - Айгу! Они не едят личинок шелкопряда!

Дожди продолжались с удивительным постоянством. Значительную часть времени приходилось посвящать сушке одежды феном, чтобы спасти её от сырости и плесени. Это не особенно помогало, и в Хойане мы вынуждены были выбросить сгнившие кроссовки и ещё несколько вещей. Дорогие солнечные очки в деревянной оправе, заплесневевшие прямо вместе с чехлом, выкидывать было жалко, и их было решено сохранить и реанимировать позднее. Оставив позади китайских туристов с их телефонами на палках, мы уехали в такой же сырой и промозглый город Хюэ, а оттуда — в Ханой, торопясь получить тайскую визу на два месяца. После этого нас ждало волонтёрство в Ниньбине. Найти его оказалось делом нелёгким: на большую часть писем нам просто не отвечали, а одна ферма предложила окунуться в сельскую жизнь за деньги, притом немалые. За две недели пребывания в деревне предприимчивые фермеры просили больше тысячи долларов.

Подходил к концу второй месяц путешествия по Вьетнаму. Если в конце первого мы обожали эту страну, преисполненные восторга, то теперь радость сменилась грустью. Частично этому способствовала непогода, но по большей части виновато было разочарование от того, что многие вьетнамцы оказались именно такими, как их описывали в многочисленных негативных отзывах — хитрыми, жадными и мелочными. И эти их черты не зависели от того, были мы в туристическом месте или там, где не ступала нога европейца. Если какая-то взаимосвязь и прослеживалась, то исключительно с географией, а именно, чем севернее, тем больше взвинчивали цены торговцы, и тем более злыми были их лица. Однажды, когда Паша зашёл в кафе, где местные обедали рисом с овощами и кусочками мяса, его и вовсе отказались обслуживать. В ответ на приветствие вьетнамка смерила его взглядом, упёрла руки в бока и просто-напросто отвернулась, всем своим видом демонстрируя презрение.

Ханой оказался не лучше и не хуже других городов. Везде приходилось держать ухо востро. Простудившись от постоянной сырости, мы купили лекарства в аптеке, переплатив раза в два, а когда принесли коробочки домой, оказалось, что таблеток в них не хватает. На улицах тем временем крикливые торговки фруктами выколачивали из иностранцев деньги следующим нехитрым способом: просто вешали прохожим на плечо своё коромысло, и предлагали сфотографироваться. Ничего не подозревающие туристы с радостью надевали треугольную шляпу и позировали, а после ждали, когда им очистят ананас. Но уже через минуту улыбки сползали с их лиц, когда торговки за свои услуги требовали огромные деньги, и ни за что не хотели брать обратно фрукты. Если клиент платить не желал, они поднимали крик, размахивая кулаками, и успокаивались только тогда, когда крупная купюра оказывалась у них в кармане.

Автобус, который должен был везти нас в Ниньбинь из Ханоя, сломался. Известная туристическая компания, услугами которой мы пользовались в течение всей поездки, на сей раз подвела. Но поездка состоялась, несмотря ни на что. Сначала нас запихнули в маршрутку, которая долго ехала по ночному Ханою. Водитель громко ругался на пешеходов и других участников дорожного движения, и постоянно давил на клаксон. Выбравшись наружу на пустынной улице, пассажиры долго ждали, пока не приедет другой автобус, принадлежащей компании с говорящим названием «Путешествие верблюда». Сперва было даже весело. По телевизору показывали вьетнамские музыкальные клипы, в которых певцы в традиционных шляпах заунывно мяукали на фоне колосящихся полей, неумело держа серпы. Мои новые кроссовки, с трудом выбранные в огромной куче на полу магазина, кажется, уже начинали расклеиваться. Всё во Вьетнаме было быстротечным и недолговечным. Было бы очень недурно, если бы и телевизор с дурацкими клипами сломался, но этого не произошло. Через пару часов, когда автобус доверху забили иностранцами, и свободных лежанок не осталось, тронулись в путь, притом с большим опозданием. Оказалось, что на замену нам подсунули одну из худших автобусных компаний во всем Вьетнаме. Мне с трудом удалось найти в интернете единственный положительный отзыв среди сотен отрицательных, и тот скорее всего оставил водитель инкогнито. Повезло, что ехать надо было меньше ста километров. По дороге водитель курил прямо за рулём, громко бибикал, ехал с огромной скоростью и обгонял всех и справа, и слева. Подсадив по пути какого-то делового на вид вьетнамца с портфелем, он пытался согнать одну робкую на вид девушку с места, чтобы посадить своего, но за неё вступились друзья. Потом уже и мы вышли на шоссе в Ниньбине, а верблюжий гроб на колёсах понёсся дальше, агрессивно подрезая редкие проезжающие машины. Минут через десять удалось поймать такси.

Погода снова испортилась. Во-первых, стало холоднее, а во-вторых, постоянно накрапывал дождь. Но в таком месте, как Ниньбинь, это было даже неплохо. Плоская суша дышала туманом, из которого то здесь, то там, выскакивали карстовые горы. Через три дня, проведённых в пеших прогулках по окрестностям, настало время для долгожданного волонтёрства, которого нам так не хватало уже два месяца. Мы поселились в хоумстее «Драконья лодка», где планировали помогать хозяйке с самыми разными делами, начиная растопкой глиняной печи и заканчивая дизайном меню. Модным словом «хоумстей» принято называть гостевые дома, в которых проживание сопряжено с общением с семьями, ими владеющими. Как правило, в таких местах предоставляется питание формата «завтрак и ужин», и гости живут «как дома», что и привлекает народ, желающий тёплого отношения, а не сухой отельной вежливости.

Немка по имени Сабин, будучи уже в преклонном возрасте, решила оставить свой дом в Германии и переехать во Вьетнам. Семьи у неё не было, как и детей, а была лишь верная подруга, Юн, родом как раз оттуда. Вместе они заключили договор долгосрочной аренды на приглянувшуюся землю, выкупив её таким образом у вьетнамцев, ранее на ней проживавших. Большой, размером около гектара, участок одним концом упирался в карстовую скалу под названием «Драконья лодка», а другим — в пруд. На обширной территории имелся фруктовый сад, дом и другие постройки. Грузовой контейнер долго плыл по морю, но в итоге Сабин получила всю свою домашнюю утварь, включая даже потёртые наволочки, купленные в немецкой «Икее». Вскоре построили пять просторных домиков и отделали их внутри. Все было готово к приёму гостей. Так Сабин и Юн стали управлять хоумстеем, окрестив его по имени скалы.

Во Вьетнаме большинство передвигается на двух колёсах. Даже пастухи.

Сабин была хрупкая пожилая женщина, хорошо образованная и приятная в общении. Несколько портила общее позитивное впечатление её крайняя прижимистость, выражавшаяся буквально во всем. Из-за этого почувствовать себя «как дома» было довольно тяжело, если вообще возможно. Большую часть времени мы были в напряжении и старались не напортачить каким-нибудь не очевидным образом. Это было сделать элементарно: например, случайно выкинуть бумагу из-под масла или проволочку, которой завязывался пакет с хлебом.