Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Подчас такой самец пытался угрожать и нам, если мы подходили слишком близко. Эти особи оказываются, возможно, первыми претендентами на статус «одиночки», но явно уступают таким самцам в способности к самоутверждению. Так, например, холостяк № 5 из числа наиболее уверенных в себе, долгое время не подпускал других бродяг к группе самок, временно опекаемых им, но покорно ретировался сразу же, как только сюда явился одиночный самец № 4.

Этот случай может служить иллюстрацией одного из двух вариантов взаимоотношений между холостяками и самками. Именно, самку настойчиво преследует один самец, который в случае присутствия соперников не подпускает их близко. Такое взаимодействие слагается из двух фаз: погони и временной опеки. Всё начинается с того, что самец издает рев и несется к самке, а та старается спастись бегством. Во время преследования взрослой самки ее дочь или сын (начиная уже с возраста около недели) упорно держатся вместе с ней. Иногда преследуемая самцом группа состоит из трех самок (мать, дочь и приблудная годовалая самка). Преследователя лягают все члены группы, убегающей от него, но чаще всех – та из самок, на которую самец пытается на бегу делать раз за разом насильственные садки. Жертвой такого насилия может оказаться как мать, так и ее дочь.

Осел домашний. Equus asinus

Погоня продолжается иногда целый час или даже более. Пытаясь уйти от самца, самка или группа их стремятся забежать с суши в лагуну, где скорость преследования уменьшается, что позволяет им экономить силы. Преследователь же в такой ситуации заметно устает. Но если ему всё же удается настигнуть беглянку, он затем упорно держится около нее. Та не подпускает его вплотную, всё время угрожая ему ударами копыт. Позже такие контакты повторяются реже и реже, а интервалы между ними становятся всё более длительными. Теперь самец лишь время от времени издает рев, а дистанции, на которые в ответ отбегает самка, постепенно укорачиваются. На этом этапе насильственные садки уже не наблюдаются, так что поведение холостяка почти неотличимо от того, что мы видим, когда одиночный самец опекает постоянный контингент своих самок.

На этой стадии холостяку гораздо проще изолировать самку или группу самок от прочих самцов, чем во время первоначального стремительного преследования. Самцов-претендентов он обычно держит на почтительном расстоянии, проделывая угрожающие выпады и короткие пробежки, сопровождаемые ревом, в их сторону. Но вытеснить такого временного опекуна, обычно удается одиночному самцу, вступившему с ним в стычку, или же без малейшего кровопролития. В последнем случае одиночный самец издает рев, приближается к холостяку и кладет голову ему на круп, после чего уводит опекаемых им самок прочь.

Второй вариант сексуальных домогательств холостяков по отношению к самкам выглядит гораздо более жестким. В таких случаях самка подвергается коллективному насилию со стороны целой группы самцов. Погони и попытки насильственных садок инициирует кто-то один из членов холостяцкого стада, возбуждение которого быстро, по типу цепной реакции, передается другим самцам. Самку, пытающуюся спастись бегством, часто преследуют одновременно два самца, на бегу теснящие ее справа и слева. Когда им удается остановить ее, оба делают насильственные садки – один из нормальной позиции сзади, а другой сбоку. Среди преследователей часто оказываются наиболее активные и агрессивные из холостяков (например, упоминавшийся уже самец № 5), но прямых столкновений между ними во время подобных садок обычно не бывает, хотя самцы пассивно мешают друг другу. Вероятно, именно из-за отсутствия в этих ситуациях открытой агрессивности и возможны подобные коллективные насилия.

Особенно страдают от таких насильственных действий годовалые самки, а среди них те, которые, по каким-то причинам утратили связь с матерью [179]. Они присоединяются к тандему мать-дочь или мать-сын, и потому названы нами «приблудными». Именно их чаще всего холостякам удается изолировать от группы, с которой она держалась до начала преследования. Точно так же самцы могут отбить молодую самку от матери, вопреки всем ее попыткам воспрепятствовать этому.

Меньшая, по сравнению с взрослыми самками, способность годовалых противостоять насилию объясняется, вероятно, не только отсутствием у них достаточной физической силы и опыта. Дело в том, что группе преследователей обычно удается полностью изолировать такую самку от матери или дружественных ей социальных партнеров.

Чтобы читатель мог лучше представить себе, как всё это происходит, опишу лишь случай, свидетелем которого мне пришлось оказаться в одну из моих экскурсий по острову. Я присел отдохнуть на склоне невысокой песчаной гряды, спускавшейся к обширной лагуне. Внезапно издали появилась стремительно несущаяся группа холостяков, настигающая годовалую самку. Она попыталась спастись от преследователей, забежав на мелководье, но просчиталась. По черному чепраку, контрастирующему с белой мордочкой, я сразу признал в ней приблудную самку № 15. Ее постоянных партнеров нигде поблизости видно не было.

Положение ее выглядело поистине отчаянным. Она оказалась наедине с семью холостяками, наседавшими на нее со всех сторон. Вскоре они повалили свою жертву, и, лишившись после этого возможности делать садки на нее, принялись кусать поверженную самку за гриву, за уши и за ноги. Возбужде ние насильников достигло максимума. Самцы ревели и делали угрожающие выпады в сторону соседей. Временами рев некоторых переходил в сплошной низкий вой. Короче говоря, перед моими глазами разворачивалась картина полнейшего хаоса.

Я оказался в затруднительном положении. Смотреть на происходящее беспристрастно казалось недостойным, хотя бы уже потому, что за несколько недель моего знакомства с этой самочкой я уже не мог не воспринимать ее как существо в чем-то персонально близкое и очень мне симпатичное. Другой внутренний голос призывал к трезвости: «Фиксируй наблюдения и не вмешивайся в дела природы!» [180].

В тот год я поехал в экспедицию против воли врачей. Зимой у меня была серьезная травма левой лодыжки с разрывом связок. Когда меня после нескольких операций выписывали из ЦИТО [181], лечащий врач пытался не смотреть мне в глаза, из чего я понял, что хирургам не все удалось сделать в лучшем виде. Но как только я заикнулся, что весной собираюсь в поле, они замахали руками и в один голос закричали: «Какая еще экспедиция! Скажите спасибо, если сможете нормально ходить по асфальту».