Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Мы с Васей пошли на разведку, и решение проблемы явилось само собой, как только взгляд упал на валявшуюся на берегу 200-литровую бочку из-под солярки. Перетащили ее поближе к входу в две наши палатки. Пришлось приложить немало усилий, прежде чем удалось пробить топором толстую металлическую стенку у основания бочки. На отверстие в крыше поставили найденный неподалеку чайник без дна – вот вам и труба. Загрузили новоиспеченную печку плавником, в котором на острове не было недостатка. И, о блаженство, жар пошел такой, что стали опасаться, как бы не загорелся брезент палаток. Теперь по вечерам, кода заканчивались наблюдения, можно было не залезать в сырой негреющий спальник, а сидеть перед печкой с книжкой или с вязанием, так Лариса отныне и приспособилась проводить свободное время на острове.

Полностью отдавшись наблюдениям за хохотуньями, я всё время мысленно сравнивал увиденное с тем, что мне было известно о процессе преобразования клуба в колонию у речных крачек. Здесь в поведении обоих видов было очень много общего. Но я все время смутно ощущал, что в основе всех частных различий в образе действий чаек и крачек лежит некий фундаментальный фактор, суть которого мне тогда оставалась неясной. Осознал я, в чем дело, лишь много лет спустя, когда начал писать статью, посвященную сравнительному анализу поведения этих двух видов на стадии перехода от клуба к колонии.

У чаек, как и у крачек, первоначальное согласие между членами будущей семейной пары гарантировано тем, что самец начинает подкармливать самку. В дальнейшем, когда птицы поочередно насиживают кладку, это поведение преобразуется в снабжение партнера кормом всякий раз, когда один регулярно сменяет другого на гнезде. Но способы транспортировки корма у крачек и чаек принципиально различны. Первые приносят корм в клюве – так называемое прямое кормление. Чайки, жертвы которых значительно крупнее, носят добычу в желудке и отрыгивают ее при кормлении полового партнера, а позже – и птенцов. Таким образом, у крачек добыча, которую самец демонстрирует самке, сама по себе оказывается важным зрительным стимулом, что и определяет наиболее существенные особенности организации коммуникативного процесса у крачек.

Одно из следствий такого положения вещей состоит в том, что у них первый контакт между самцом и самкой нередко происходит в воздухе. Самец, летящий с добычей в клюве и издающий при этом особый звуковой сигнал, как бы приглашает самок, готовых вступить в контакт, присоединиться и получить в награду заслуженное угощение. Это может стать первым шагом к формированию семейной ячейки, если сольный полет самца уступит место синхронным ритуальным воздушным эволюциям с участием двух птиц. При этом самец, несущий в клюве рыбу, играет роль лидера, а самка – преследователя. Все действия партнеров высоко согласованы. Они синхронно изменяют характер полета (частоту и амплитуду взмахов крыльями, скорость и плоскость периодического планирования) и время от времени могут меняться ролями: преследователь периодически опережает лидера, затем снова пропуская его вперед. Особый «рыбный крик» издает только лидер или обе птицы. Ритмические посылки этого сигнала строго синхронизированы с взмахами крыльев. Преследователь пытается время от времени выхватить рыбку из клюва лидера либо тот добровольно передает ее партнеру. Все это при благоприятном исходе может закончиться посадкой самца и самки на их будущую гнездовую территорию.

Здесь важно то, что акт передачи корма партнерше не требует от самца какой-либо специальной подготовки. У чаек же самец оказывается готовым отрыгнуть подачку лишь после того, как самка раз за разом обходит его по кругу, вскидывая клюв кверху и издавая одновременно особый звуковой сигнал выпрашивания корма. Поэтому кормление самцом самки на лету у хохотуний исключено, так что все предбрачные взаимодействия, и «помолвка» в том числе, происходят у них на земле.

Не исключено, что резкое несходство в акустике сигналов выпрашивания корма у хохотуньи и у речной крачки определяет, по крайней мере, в какой-то степени, многие другие различия в их социальном поведении. У первого вида этот сигнал таков, что его можно слышать лишь на очень небольшой дистанции, у второго он представляет собой нескончаемые серии однотипных хриплых звуков, разносящихся на большие расстояния. Иными словами, члены пары речных крачек поддерживают постоянную звуковую связь друг с другом. Возможно, именно поэтому они в состоянии вместе охранять территорию и принимать посильное участие в постройке гнезда. У хохотуний же, как уже было упомянуто, обе эти функции каждый партнер выполняет в индивидуальном порядке.

В главе 4, говоря о том, насколько различным может быть социальное поведение у видов, обитающих бок о бок, в одних и тех экологических условиях, я сравнивал некоторые черты образа жизни хохотуний с тем, что мы видим у черноголовых хохотунов. В этом случае различия настолько велики, что бросаются в глаза даже непосвященному. Если же сравнивать таким образом хохотуний и речных крачек, то, на первый взгляд, все выглядит почти что одинаковым – например, пространственная структура их колоний. Но, как я попытался показать, такое впечатление иначе, чем совершенно поверхностным, назвать нельзя. Перед нами парадокс, суть которого в следующем. То, что экологи привыкли называть «одинаковыми условиями существования» видов, в реальности таковыми не являются. Иначе говоря, даже те виды, которых мы называем «близкородственными» в эволюционном отношении, сосуществуя в данной местности, осваивают как бы разные миры.

Чаек и крачек считают близкими друг другу, поскольку в них воплощены два варианта единой «жизненной формы» прибрежных колониальных птиц, которые охотятся за пределами гнездовых биотопов и добывают корм главным образом с поверхности воды либо на небольших глубинах. Но если для речной крачки, например, переуплотнение колонии катастрофично и ведет к высокой смертности птенцов, то для хохотунов комфортна как раз ситуация перенаселения, а снижение успеха размножения влечет за собой как раз разреженное гнездование. В колониях черноголового хохотуна и хохотуний невозможна массовая гибель птенцов из-за воровства корма, приносимого им родителями, другими взрослыми членами поселения. Чайки держат добычу «при себе», в желудке, и отнять ее постороннему не представляется возможным. У крачек же перенос ее в клюве служит важнейшим средством привлечения полового партнера, а в период выкармливания птенцов тот же самый способ транспортировки корма оказывается для них проигрышным сразу же, как только колония уплотняется.