Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Это случалось лишь тогда, когда неподалеку появлялся какой-нибудь другой самец. Завидев незваного визитера, наш страус устремлялся к нему, постепенно переходя с шага на бег, и вскоре, подымая пыль, обе птицы на хорошей скорости исчезали из виду.

Примерно так же хозяин территории реагировал и на самок, проявлявших здоровое любопытство ко всему новому. Подойдя к тележке, они оглядывали нас, дергали за штормовку, пытались клевать штатив, но отогнать их не составляло большого труда. В итоге, только в те короткие минуты, когда Хозяин гонялся за пришлыми особями, мы имели возможность вылезти из тележки и хотя бы размять ноги.

В этот первый день нашего дежурства каменка появилась только в четыре часа дня, после десяти часов тщетных ожиданий. Оказавшись на участке, она долго сидела на вершине куста, затем слетела на землю и стала кормиться, перелетая в радиусе 200–300 метров. Временами она снова усаживалась на макушку самого высокого куста. В короткие моменты отсутствия страуса, я совершал быстрые радиальные вылазки, проводя блиц-обследование тех точек, где монашка задерживалась особенно долго в поисках добычи. Хотел узнать, какие именно насекомые привлекают ее именно в этом месте, но времени всегда было слишком мало. Катя, заметив приближающегося издали страуса, кричала мне с «наблюдательного поста»: «Идет!», и я опрометью бросался в надежное укрытие.

В том же прицепе мы провели еще два полных дня. Каменка, как по часам, появлялась ровно в четыре, а улетала в семь, когда садилось солнце. Судя по направлению полета, это была гостья из Иордании, из тех высоких скалистых холмов, которые ограничивают долину Аравы с востока.

За все те девять часов, пока я имел возможность видеть каменку, она не издала ни единого звука. Вечерами перед отъездом с места наблюдений я ставил здесь грубо сделанную модель монашки и большое зеркало, с трудом выпрошенное у Давида. Надеялся, что смогу таким образом как-то расшевелить птицу-меланхолика и увижу хоть какие-то проявления ее агрессии к «пришельцу». Хотелось, кроме того, поместить в книгу собственные фотографии этой сравнительно редкой каменки. Несколько не слишком хороших кадров я все же успел сделать в один из дней, когда наш страус отлучился ненадолго по каким-то своим делам. И это единственно полезное, что я извлек из этой весьма нелегкой поездки.

Орнитологи в Эйлате

В общем, поставленную задачу – найти гнездящуюся пару этих каменок – выполнить не удалось. До выхода английского издания книги оставалось еще более года, и мы решили снова попытать счастья следующей весной. На этот раз отправились в дорогу как можно раньше, и уже 17 февраля были у Давида. Сразу поразились тем, насколько сильная жара стояла здесь в зимний еще, по сути дела, месяц. Впрочем, в этих местах, на широте всего лишь на 29° севернее экватора, сезонность климата выражена очень слабо.

После пары экскурсий по уже знакомым местам, столь же безуспешных, как и в прошлом году, решили перенести поиски далее к югу. Планируя переезд в Эйлат, мы рассчитывали на помощь Беньямина Элигулашвили, прекрасного натуралиста и знатока природы Израиля. Остановились мы в общежитии для приезжих орнитологов, принадлежавшем общественной организации «Международный центр наблюдения и изучения птиц», которую возглавлял профессор Рувен Иозеф. На радость нам оказалось, что в соседней комнате остановился наш давний хороший приятель Михаил Марковец из Зоологического института в Санкт-Петербурге. Мы посвятили его в нашу проблему, и он с готовностью пообещал сделать для нас все, что в его силах.

О Рувене Иозефе и его деятельности стоит рассказать особо. Я познакомился с ним еще в 1993 г., когда он пригласил меня на Международный симпозиум по сорокопутам, проходивший во Флориде. Там, изучая на протяжении нескольких лет биологию местного большеголового сорокопута, Рувен защитил по этой теме кандидатскую диссертацию и вернулся на родину, в Израиль.

Здесь, в Эйлате, он занялся тем, чтобы обеспечить приемлемые условия для временного отыха птиц-мигрантов на их пути к зимовкам в Африке осенью и на обратном пути оттуда на север – весной. Дело в том, что Синайский полуостров, на крайнем северо-востоке которого расположен Эйлат, – это единственный сухопутный мост, соединяющий Евразию с африканскими районами зимовок птиц. Как полагают орнитологи, до миллиарда пернатых пересекает этот регион дважды в год, во время весенних и осенних миграций. Причем около 5 миллионов из них летит через Эйлат. Более 230 видов перелетных птиц останавливаются на отдых в окрестностях этого курортного города.

Значение для птиц этого «перевалочного пункта» трудно переоценить. Он располагается на северо-восточном краю сахаро-аравийского пустынного пояса. Во время весеннего пролета птицы, прежде чем оказаться в южном Израиле, вынуждены затратить 30–40 часов на стремительный беспосадочный перелет через Сахару и пустыни Синая. Они совершают марш-бросок длиной почти 2 тысячи километров, после чего им совершенно необходимо остановиться на отдых и кормежку. В результате на ограниченной территории на короткое время скапливается огромное количество всевозможных птиц.

Успешность миграции птиц, летящих через Израиль, во многом зависит от состояния эйлатских сухих глинистых солончаков, которые играют роль своеобразных «дозаправочных станций» на долгом маршруте. Сухие солончаки располагаются по окраинам долин, затопляемых зимними дождями. В таких местах сформировалось уникальное растительное сообщество, в котором доминирует сведа ( Suaeda monoica ). Это растение цветет и плодоносит весной и осенью, избегая экстремальных температур и солнечной радиации летом и сильных ветров при пониженной температуре зимой. Семена сведы и насекомые, привлекаемые цветущими растениями, создают кормовую базу для мигрантов, которые останавливаются на сухих солончаках на отдых и кормежку.

Иными словами, этот биотоп играет поистине незаменимую роль в миграционном марафоне. От того, сумеют ли птицы восстановить силы после изнурительного перелета через пустыни, зависит не только выживание отдельных особей, но и количество яиц в будущих кладках, а зачастую – и сама возможность принять участие в размножении. Особенно важны эти так называемые остановочные местообитания для арктических видов, у которых период гнездования очень короток, ибо ограничен жесткими климатическими рамками. Рувен, один из немногих в то время, ясно осознал необходимость охранять не только места зимовок и гнездования птиц, но и ключевые места отдыха их в пути.

Площадь сухих глинистых солончаков в окрестностях Эйлата составляет всего лишь 12 квадратных километров. Кругом же простирается почти безжизненная каменистая пустыня. Освоенные под сельское хозяйство земли долины Аравы к северу от Эйлата могли бы, на первый взгляд, сыграть роль альтернативных остановочных местообитаний. Однако тамошние оазисы, пригодные, казалось бы, для отдыха пролетных птиц, интенсивно обрабатывают различными биоцидами.