Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

В общем, мы настолько увлеклись чернохвостками, что наш интерес к монашке слегка угас. Собственно говоря, мы просто потеряли надежду добиться здесь какого-нибудь успеха. И вот, закончив очередной эксперимент по вмешательству в жизнь чернохвосток, складываем фото и видеокамеры в кофр и с сознанием выполненного долга идем туда, где нас должен забрать Давид. И вдруг откуда-то сверху раздается птичья песня, какую я никогда до этого не слышал. Смотрю вверх и вижу самца монашки, сидящего на пике довольно высокой скалы. Начинаем лихорадочно доставать из кофра все необходимое в страхе, что птица сейчас улетит, как это всегда бывало до этого.

В этой суматохе я допустил одну грубую ошибку. Включил одновременно диктофон и видеокамеру. В результате, записи песни зафиксировались и на магнитофонной и на видеопленке. Первая оказалась зашумленной шипением видеокамеры, а вторая – слишком тихой, поскольку птица сидела очень далеко в вышине. Потом самец взлетел и проделал несколько пируэтов в воздухе, явно преследуя летающих высоко стрекоз. Потом монашка, как обычно, ринулась через гряду холмов и исчезла из виду.

Сколь бы посредственными ни были мои фонограммы, они оказались материалом, вполне доступным для акустического анализа и, по сути дела, почти уникальным. С тех пор прошло 11 лет. Заглянув в коллекцию голосов птиц на сайте Xeno Canto , я нашел там всего две записи песен монашки, одну из которых можно с полным основанием считать никуда не годной. Поиски в Интернете заставили также придти к заключению, что никто с тех пор так и не смог дать исчерпывающего научного описания гнезда монашки.

В этот приезд в Израиль мы с Катей обследовали десять вади, затратив на это 86 часов. О причинах того, что наши наблюдения над монашкой и на этот раз оказались столь немногочисленными и отрывочными, я стал догадываться еще в первое посещение пустыни Негев. Уже тогда напрашивалась мысль, что для особей этого вида характерно то, что можно назвать стратегией «экстенсивного землепользования». Пять лет спустя двое орнитологов, Ф. Кхоури и М. Форшлер специально занялись этим вопросом. Они проводили свои наблюдения в Иордании, в пределах трех территорий монашки, площадь каждой из которых, как им удалось выяснить, превышала 2 км². Они регистрировали хозяев этих участков только тогда, когда те были заняты кормлением, оставаясь в поле зрения наблюдателей от 10 мин. и максимально до одного часа, после чего скрывались из глаз [287].

Таким образом, в своих попытках подтвердить мою гипотезу об эволюционной близости монашки к испанской каменке и плешанке мне оставалось сосредоточиться на сравнительном анализе вокализации этих видов. Результаты этих изысканий не противоречили моему предположению, а совсем недавно оно было подтверждено данными сравнительной генетики. В этой работе ее авторы пришли к заключению, что монашкуу следует считать видом предковым по отношению к плешанке и испанской каменке [288]. Кстати, в этой же статье сказано о том, что чернохвостка и все те виды каменок-петрофилов, о которых речь шла выше (в том числе и два моих модельных вида), произошли от общего предка.

В книге об этих пернатых, увидевшей свет в 2008 г., я обобщил все наиболее существенные сведения, собранные за предыдущие годы мной самим и подчерпнутые из литературы. Меня огорчало то, что некоторые детали, казавшиеся важными, в этой работе отсутствовали. При подготовке текста книги я, вопреки всем усилиям, не смог найти, например, сколько-нибудь полную информацию об одном виде, обитающем в Юго-восточной Азии, именно, о бирманском сорокопуте Lanius collurioides. Но особенно обидным казалась невозможность получить сведения о вокализации клинохвостого сорокопута, который был мне хорошо знаком еще со времен моей работы в заповеднике Кедровая падь, когда я еще не располагал звукозаписывающей аппаратурой. Кое-что оставалось неясным в вопросе о гибридизации жуланов, а чтобы ликвидировать эту лакуну, следовало побывать на крайнем юге Казахстана. Я твердо решил проявить активность и устранить эти белые пятна при переиздании книги на английском языке.

Клинохвостый сорокопут

Проще всего было начать с самого доступного, то есть с того вида, который принадлежит фауне России. Здесь я мог свободно перемещаться, не думая о получении визы и о прочих сложностях такого характера.

Ближайшим местом, где я мог бы записать песню клинохвостого сорокопута и прочие его звуковые сигналы, была Амурская область. Я обратился за советом к моему давнему хорошему приятелю Сергею Смиренскому. Он в свое время сам интересовался этим видом и даже написал о нем статью. Теперь он руководил организацией под названием «Негосударственный журавлиный парк», созданной им в начале 1980-х гг. близ поселка Муравьевка, неподалеку от реки Амур в ее среднем течении.

Сергей пообещал принять нас с Катей на своей базе, но предупредил, что задача мне предстоит не из легких. Птицы, которые меня интересуют, не относятся к числу хоть сколько-нибудь обычных в окрестностях журавлиного парка, так что вся затея легко может окончиться провалом.

Муравьевский журавлиный парк

Но деваться было некуда, и мы решили рискнуть. В крайнем случае, думали мы, не найдем сорокопута, так узнаем кое-что новое для себя о журавлях, целых четыре вида которых мы могли бы там увидеть. Итак, в середине апреля садимся в самолет и летим в Благовещенск. Туда Сергей пообещал прислать за нами машину. На пути из аэропорта через город закупаем продукты и, миновав около 60 километров голой степи, оказываемся в Муравьевском парке.

На «парк», честно говоря, увиденное нами было мало похоже. Вокруг базы, сколько хватает глаз – ровное заболоченное пространство, поросшее сухим прошлогодним вейником. По берегам широкой протоки, извивы которой пересекают эту травянистую низину, кое-где – пятна жидких низкорослых кустарников. При погоде пасмурной и не по-весеннему холодной окружающий ландшафт выглядел довольно безрадостно.

Пешая экскурсия, которую мы с Катей предприняли следующим утром, показала, что искать сорокопута в окрестностях базы попросту бессмысленно. Места оказались совершенно не теми, какие эти птицы выбирают в период гнездования. Они придерживаются в это время сухой степи, где устраивают гнезда на старых ивах, возвышающихся над небольшими островками древесно-кустарниковой растительности. Но прочесывать пешком пространства лесостепи, где такие рощицы отстоят примерно в километре одна от другой – это все равно, что искать иголку в стоге сена. Ситуация очень напоминала пережитое нами в Израиле при поисках каменки монашки.

По сравнению с теми приключениями здесь было лишь одно преимущество. По гарриге Негева можно было передвигаться, за редкими исключениями, только на своих двоих, а здесь ровный рельеф позволил бы обследовать местность с помощью автотранспорта. Но с ним-то в Муравьевке дело обстояло до крайности проблематично. Машина была только у Сергея, но он в как раз это время был поглощен срочными делами и не имел возможности возить нас по округе. Со дня на день в Муравьевку должны были съехаться на экологический симпозиум иностранцы из сообщества «Друзья Муравьевского Парка». На высоких шестах уже развивались флаги США, Японии и Южной Кореи.