Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Сергей лишь однажды выделил пару часов и отвез нас за несколько километров туда, где, по его предположению, существовала вероятность увидеть сорокопутов. Там несколько лет назад пара этих птиц гнездилась на одном и том же дереве два или три сезона подряд. Но удача на этот раз нам изменила, и мы вернулись на базу ни с чем.

На помощь нам пришел редактор благовещенского телевидения Николай Михайович Землянский – постоянный посетитель и волонтер Муравьевского парка. На его машине мы пару раз объехали окрестности. Я надеялся, что в наших поисках сможет сработать тот способ, которым ранее с успехом пользовались при отловах овсянок на Алтае (глава 8). Машину останавливали через каждые два-три километра, я клал на капот диктофон и проигрывал через динамик магнитофонные записи, а Николай и Катя настороженно оглядывались вокруг, в надежде, что желанная птица прилетит в ответ на эти звуки.

Загвоздка состояла лишь в том, что это не были записи голоса клинохвостого сорокопута. Имей я их, не понадобилась бы и вся эта поездка! То, что я озвучивал, представляло собой смесь голосов трех других видов сорокопутов (пустынного, серого и большеголового), родственных в той или иной степени клинохвостому. Я точно знал, что в вокализации всех этих четырех видов очень много общего и надеялся, что смогу привлечь внимание хоть какой-нибудь особи, например, не нашедшей пока еще полового партнера и потому страдающей от одиночества.

Наше разочарование отсутствием каких-либо реальных результатов было отчасти вознаграждено в одну из этих экскурсий. Однажды удалось подъехать на довольно близкое расстояние к стае черных журавлей, остановившейся в степи на кормежку. Я высунул в окно машины телеобъектив и щелкал затвором почти не переставая, пока в камере не закончилась пленка.

Готовясь к этой экспедиции, я предполагал, что журавли так и кишат вокруг базы заказника и что представится масса возможностей понаблюдать за их поведением с близкого расстояния. Но не тут-то было! Небольшие группы журавлей держались днем не ближе, чем в километре от человеческого жилья, так что не приходилось рассчитывать даже на один-другой хороший фотокадр. В Муравьевке в это время гостил фотограф-американец по имени Джон. Несмотря на холодную погоду, стоявшую все эти дни, он постоянно ходил в шортах. По утрам, хлебнув наскоро кофе, он уходил на болота, держа в руке штатив и водрузив на плечо огромный, невиданный мной ранее телеобъектив длиной не менее метра. Зрелище было забавное, поскольку рост миниатюрного Джона лишь ненамного превосходил габариты этого телеобъектива.

Я же пошел другим путем. Уже на третий или четвертый день нашего пребывания в Муравьевке стало ясно, что хороший снимок можно сделать, заранее подготовившись к вечернему перелету черных журавлей с мест их дневной кормежки на ночевку. Точно в одно и то же время, около семи часов, когда освещение было еще вполне приличным, небольшие группы этих величественных птиц (максимально с десяток особей) проносились одна за другой с небольшими перерывами прямо над строениями, на высоте в 15–20 метров. Следовало лишь не мешкать, и я оказался обладателем прекрасной серии фотографий этого по-настоящему редкого вида пернатых.

Но приехали-то мы за сорокопутами. А вероятность найти их здесь оказалась близкой к нулю. Все реальнее становилась перспектива возвращения в Москву с пустыми руками. Из-за наших неудач и невозможности чем-либо помочь нам нервничал и Сергей. Не говоря нам ни слова, он решил взять дело в свои руки. На пятое или шестое утро пребывания в заказнике мы спустились к завтраку со второго этажа неотапливаемого бетонного дома. Там, в ночной прохладе, с которой с натугой пытался бороться электрический обогреватель, мы с Катей с тоской обдумывали с вечера план отъезда.

Но тут нас ожидал приятный сюрприз. Сергей говорит нам: «Я связался с директором Хинганского заповедника [289], и они готовы принять вас. Там места более подходящие для клинохвостого сорокопута, и сотрудники должны хорошо знать, где именно стоит его искать». Сергей напомнил мне, что этих пернатых наш общий друг Сергей Винтер настойчиво изучал на протяжении нескольких лет именно там. Наверняка, поэтому, пройденные им маршруты известны орнитологам заповедника, и это сулит нам непременную удачу.

Хинганский заповедник

На наше счастье, накануне в парк приехал Николай Михайлович. Он охотно согласился отвезти нас в Благовещенск, откуда нам следовало проехать на автобусе около 270 километров до поселка Архара. Там располагалось управление заповедника.

Приехали мы туда уже в темноте. На остановке нас встретили два молодых орнитолога – Алексей Антонов и Михаил Парилов. Они взгромоздили на плечи наш багаж и повели нас по поселку городского типа к стандартному блочному дому, где в гостях у Михаила нам предстояло ночевать. Окружающая обстановка немного встревожила меня. Совсем не было похоже, что где-то неподалеку могут гнездиться клинохвостые сорокопуты. Но ребята, заметив мое замешательство, успокоили нас. Уже на завтра, сообщили они, запланирован выезд на кордон Клешинский, где нам, вне всякого сомнения, должно понравиться. Там-то мы и будем жить до конца экспедиции.

Утром нас представили директору – Виктору Викторовичу Копылову и его заместителю по научной части Вячеславу Александровичу Кастрикину. Они встретили нас на редкость радушно. Быстро были оформлены все необходимые документы, а на складе нам выдали все необходимое для проживания на кордоне – раскладушки, ватные матрацы и резиновые сапоги. Не было никакой суеты, все шло так быстро и четко, что уже немногим после полудня весь отряд (Алексей, Михаил, Вячеслав и мы двое) погрузились в автомобиль, кузов которого был до бортов заполнен вещами, и выехали в направлении кордона.

Проехав около 40 километров, машина остановилась в редком лесочке. Дорогу преграждала ровная, сверкающая на солнце поверхность льда, который, очевидно, еще и не собирался таять. Метрах в ста впереди был виден противоположный высокий берег озера с двумя домиками на нем, к которым снизу вела деревянная лестница с перилами. Сотрудники заповедника начали перетаскивать вещи к кордону, а я пошел по льду налегке, со своим рюкзаком и кофром с фото– и видеоаппаратурой.

В том домике, что побольше, нам выделили прекрасную светлую комнату. Сам дом был сработан на славу. Особенно сильное впечатление произвело на нас центральное обширное помещение с большим камином, отведенное под кухню и столовую. По его периферии располагались несколько комнат для сотрудников. Ничего лучшего не приходилось и желать.

А когда я вышел на крыльцо, то с изумлением увидел двух даурских журавлей, пасшихся на обширной лужайке, которая отделяла наше жилье от другого домика поменьше. Я понял, что нельзя терять ни минуты и сразу же начал приводить в готовность две наши видеокамеры.