Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Мы заседали второй день, думали, как устроить сезон получше и подешевле [1192]. Лазарет наш действует прекрасно.

Скажи Иде, что я виновата перед ней, что не поблагодарила за изумительно прекрасные розы и за то, что не пишу ей. На днях сяду. Целую тебя, привет всем. Оля

Год по содержанию.

21 сент. [1914 г. Ялта – Москва]

Дорогая Оля, доктора Литинского еще в Ялте нет. Уже многие справлялись. Альтш. обещал мне дать знать, когда он приедет. Тогда обязательно наведу справки.

Напрасно ты не присылала план и купчую, давно бы уже можно было начать работу. Теперь уже я собираюсь в Москву. Приеду, вероятно, в начале октября. Если сейчас по получении этого письма вышлешь, то я вызову Юру [1193]и распоряжусь, поторгуюсь и т. д.

Я очень занята приготовлениями для раненных, у нас швальня в доме. Я оборудую на свой счет две койки для солдата и для офицера. На днях буду писать подлиннее, а пока некогда. Целую. Маша

Год по почтовому штемпелю.

27 сент. [1914 г. Ялта – Москва]

Милая Оля, если бы ты знала, какая беда стряслась над нами! Собирались мы в Москву, уже уложили вещи, как совершенно неожиданно заболела Софья Владимировна. Правда, она как будто перемогалась, мало ела, но это не бросалось в глаза. 19-го она уже слегла совсем. T° держалась все эти дни выше 39 и только сегодня утром не дошло до этой цифры. Альтш. ездит каждый день, позавчера был консилиум, но все-таки болезнь еще не выяснена. Так как появилась сыпь, то думают или, лучше, боятся сыпного тифа, но сыпь сегодня побледнела и Альтшул. решил, что тиф брюшной, к тому же у нас сейчас в Аутке эпидемия. Сегодня взяли кровь на исследования. Послезавтра выяснится. Строгости ужасные, моем руки сулемой, белье мочим в сулеме, и к нам кроме докторов никто не ходит. Бедная Ида попала! [1194]

Я так утомилась, измучилась, что и у меня t° повысилась, но это оказалось от желудка, и я провалялась вчера весь день. Сегодня опять уже бегаю по лестницам и взыскиваю… Очень, очень тяжко!!

Насилу решилась написать Ване. Воображаю, как он взволнуется. А когда мы приедем теперь в Москву – Бог весть! [1195]

Волновалась я очень по поводу необдуманного поступка Миши [1196]. Твое волнение я понимаю, но твои репрессии меня прямо испугали. Должно быть, как сильно ты любила свою племянницу, что даже не помнила, что говорила и писала! Я очень, очень виню Мишку и никогда ему не прощу этой женитьбы. Не по себе он рубил дерево, он мог бы отлично жениться на маленькой актрисочке – общие интересы, работа и т. д. Я знаю, что его мать очень боялась, чтобы он не женился, она не раз мне это говорила. И что ей за корысть в его женитьбе? Зачем ей это нужно? Ты отлично знаешь нашу современную, самостоятельную молодежь. Разве ее остановишь? Уговоришь? Она деспотична и настойчива, не нуждается в наших советах и часто снисходит к нам старикам… Ведь твоя Олечка ходила всю зиму прошлую к молодому человеку, и если бы не его мать, котор., быть может, была ангелом-хранителем ее, она бы пала, быть может, и другой бы не стал венчаться… Быть может, счастье, что она попала в этот вертеп , как ты пишешь! Не наскочила на прохвоста! Как они могли с нами советоваться? Разве мы бы согласились? Ведь никогда! А любовь казалась им сильной, вот они и повенчались – на авось, что будет! Во всей этой истории самое ужасное – это обвинение в сифилисе! Срам на всю губернию. Ида уже получила извещение из театра об этом! Обвинение жестокое, трудно искупимое… Теперь особенно, когда его супругу удалили! Я уж и не знаю, что и делать, как пособить этому горю. И за фамилию мне свою оскорбительно, и досадно на Мишку. Да и вообще с нами, родственниками А.П. Чехова, мало считаются, это я испытала уже на себе, и на нашей стороне вряд ли кто будет!.. Но ты, пожалуйста, постарайся успокоиться и как-нибудь примирись с происшедшим. Что делать? Есть вещи и похуже этого… Хотела я не писать тебе об этом происшествии, да так уж почему-то решила сегодня сказать несколько слов… Сильно голова болит и тошнит, не знаю почему. Смеряю t°и попробую заснуть. Целую тебя крепко. Твоя Маша .

Боже мой, как я запуталась с квартирой! [1197]И приехать не могу! Хотя бы вещи из склада взять, чтобы не платить лишнее…

Год по женитьбе М.А. Чехова.

28 апреля [1915 г. Москва – Ялта]

Вчера я окончила сезон, милая Маша, сыграла 11 раз «Скрипки» – вчера была похожа на лошадь, кот. подходит к столбу на скачках [1198]. Устала ли я? Не знаю и не понимаю.

Очень извиняюсь, что не писала тебе эти дни, но поверь мне – не было сил присесть к столу и сосредоточиться на чем-либо. Главное, извиняюсь, что не переслала письмо Нарышкиной-Витте и что вскрыла его, т. к. на конверте бегло прочла m-me Tchekchoff и письмо лежало на моем гримировальном столе в уборной. Перевод я прочла – ничего себе, некот. места неточны; переводы вообще как-то приходится терпеть, но от них ровно ничего не получаешь, нужно переводить – пусть переводят.

Посылаю тебе шесть писем [1199], кое-какие пометки сделала, ты сама сообразишь и оформишь.

Идет дождь, но воздух с бульвара наполняет комнату какимто свежим ароматом весны… Полночь. Ада рядом в столовой дудит о строительн. материалах, сдала уже два экзамена на отлично.

Сидела М.А. Каллаш, потешала нас рассказами, зовет меня ехать с ней в Китай. Как ты думаешь? Хорошо бы.

Завтра поеду в Новодевичий. Пойду к игуменье. Дарья была у меня [1200]. 1-го мая поеду в Петроград [1201]. Адрес мой: Михайловская, 2, Английский пансион.

Спасибо за открытку.

Холодно сейчас? Напиши, как сад. Как самочувствие вообще? Как живут на юге? Часто ли смотришь на горизонт в бинокль? [1202]

Что слышно о Гурзуфе и о Юре [1203]?

Непокойно как-то на душе.

Будь здорова, целую мамашу, Полю, и самоё тебя. Поклон Никол. Андреевичу [1204]и Альтшуллеру, если увидишь. Ольга .

Ада целует тебя.

Переслать ли тебе перевод?

Кланяйся Прохачеву.

Все письма О.Л. к М.П. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.77.33. Год по премьере «Осенних скрипок».

4 мая [1915 г. Ялта – Петроград]

Милая Оля, сегодня я получила твое толстое заказное письмо. Теперь у меня горячая пора работы и потому большое спасибо за письма. Исключительного права г-же Нарышкиной давать не следовало бы, она так нескладно и безграмотно пишет по-русски, что я положительно сомневаюсь, чтобы она могла хорошо переводить Чехова и понять его особенности. Она даже просит изменять заглавия рассказов по ее усмотрению. За нее ходатайствует И.Я. Павловский, и я ему откровенно напишу, я его давно знаю [1205]. Ей же я предложу воспользоваться не исключительным правом, а правом на каждый перевод, котор. она сделает, и следовало бы переводы присылать тебе на просмотрение. Ведь, вероятно, со временем найдутся лучшие переводчики и тогда будет жаль, что нельзя будет разрешить. О размерах гонорара я ей не пишу, но прошу Павловского установить его согласно правилам. Также напишу, что гонорар пойдет на благотворительно-просветительские цели. Вот и все насчет Нарышкиной.