Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

Пишу тебе почти накануне 58-го сезона (27 окт.) нашего театра. 23 окт. открылась гл. сцена «Кремлевскими курантами» [1211]и филиал показал американскую пьесу «Осенний сад» [1212], где много женских ролей и мужья бегут от жен.

Я тебе давно не писала, потому что отвечала на залежавшуюся переписку из Праги и Югославии [1213]. Я получила несколько писем от людей, кот. помнят наш первый блестящий приезд в 1906 г. в Прагу и помнят всех моих покойных товарищей, основателей Худож. театра, и меня, живую, в Маше («3 сестры») вспоминают. И на днях была у меня пожилая актриса из Праги с подарочками и все вспоминала Машу – а мне-то как приятно!!

Лева вернулся из своего Казахстана, довольный и работой и природой киргизской. Андрюша пока в Сухуми отдыхает. Зося очень занята, спрашивает о тебе, просит поцеловать.

Писала ли я тебе о моем дне рождения?

Сейчас живу: никуда не выхожу, лежу до 12 ч. или до обеда, потому что, когда лежу или сижу, – не задыхаюсь и не болит тело.

Все адово заняты, и потому мало кто заходит днем.

Кончаю, устала, целую. Оля

[31 декабря 1956 г. 22.21 м. Москва – Ялта]

Машенька, обнимаю тебя, целую, шепчу в ухо нежные, ласковые слова к Новому году. Елене желаю всего, что сердце успокоит, сотрудникам желаю весело, бодро встретить Новый год. Оля

Датируется по телеграфному бланку.

[Конец декабря 1956 г. – начало января 1957 г. Ялта]

Дорогая моя, родная моя Олечка, я безумно по тебе соскучилась. Хочу тебя видеть, говорить, говорить без конца, жаловаться на судьбу и т. д. и тому подобное.

Все время хвораю и жду конца, а умирать все-таки не хочется, не повидавшись с тобой…

Тебя и Софочку крепко целую и желаю здоровья. Пожалуйста, весной приезжайте обязательно. Целую тебя и Софочку. Будь же здорова и почаще вспоминай меня. М. Чехова.

С Новым годом!

Открытка с цветами; на лицевой стороне корявым почерком О.Л.: «Последняя открытка от Маши».

В этой же папке машинописная копия письма давнего ялтинского знакомого М.П. А.К. Приходько из Праги о гастролях МХАТ, с критикой репертуара и констатацией огромного успеха и интереса к гастролям. На нем: «Олечке Книппер-Чеховой. Маша . 29 окт. 1956 г.».

Мария Павловна Чехова скончалась 15 января 1957 г.

Медицинское заключение о смерти М.П. Чеховой 16 января: «Общий атеросклероз с преимущественным поражением коронарных и мозговых сосудов, осложненный инфарктом миокарда. Смерть наступила 15 янв. в 21 ч. 30 м.» (ОР РГБ, 331.107.15).

Через полтора месяца, 28 февраля, О.Л. писала своему давнему постоянному корреспонденту из Омска Е.Ф. Васильеву о том, как скончалась ее невестка: «Скончалась она безболезненно: сидя в постели, очень возбужденно и громко разговаривая, она опрокинулась на подушки и мгновенно перешла в другой мир» (ОР РГБ, 331.106.24).

Ялтинская «Курортная газ.» от 18 января 1957 г.: «Два дня Ялта в трауре. Гроб установлен в фойе Театра им. А.П. Чехова. Похороны в 2 ч. дня 18 января».

Вскоре после похорон О.Л. получила от Г.М. Огневой, назначенной и.о. директора Дома-музея, следующий «отчет»:

«Общественность, жители города Ялты, отдыхающие в санаториях и домах отдыха, колхозники и рабочие, учащиеся, пионеры с чувством глубокой скорби проводили дорогую Марию Павловну в ее последний путь. Возложено было более 60 венков на ее могилу. Много трогательных надписей на лентах к венкам. Получено свыше 50 телеграмм с соболезнованием из многих уголков Советского Союза и письма.

В день похорон и накануне трудящиеся непрерывным потоком шли проститься с уважаемой Марией Павловной. Похоронная процессия протянулась длинным нескончаемым потоком и медленно двигалась сначала по набережной, потом по дороге к Дому А.П. Чехова и далее. Было тихое солнечное утро, и так весь день. Над морем кружились чайки. Не раз на протяжении всего этого пути слышны были трогательные замечания: хорошо жила, потрудилась для народа; с теплым приветом провожает тебя и природа, и жители г. Ялты; достойная сестра великого брата и т. д.» (КЧ, № 4006).

2 июня 1957 г.

Дорогая Еленушка, вот наконец села с Вами поболтать, да и то все неможется, слабость ужасная, да и при тяжелом дыхании, ой, хочу ходить, а дыхание не пускает, да и глаза мешают, – печать я вижу, но буквы так лезут друг на друга, что сколько ни гляди – ничего не поймешь. Слуховой аппарат у меня есть, надеваешь очки хоть без стекол, а в правой дуге заключена батарейка, которая соединяется небольшой трубочкой с оливой [?], кот. вставляется в ухо, – вот и все, – и получается усиление звука. Вот Вам описание моего бренного существа.

Я пятую неделю лежу, был грипп, небольшая пневмония, но все же я больше лежу или сижу. Вот и сейчас пишу в столовой, жду Андрея обедать, он на днях опять уезжает в Казахстан уже начальником небольшой бригады, а вечером сегодня прилетает из Киргизии Лев. Конст., где сдал для сей нации киргизской свою оперу с большим успехом.

София Ивановна замучилась со мной. Хорошо, что у нас Варя, которая очень вкусно готовит и по утрам, убирая, ведет со мной и научные, и религиозные беседы. Она часто бывает в церкви, почитает все праздники и крепко верит в будущую блаженную жизнь – вот мы и беседуем.

Зося очень занята в театре и преподает в Студии, чтобы увеличить доход – очень ей трудно, да и кругом весь народ работает и хватает по два-три учреждения – все утомленные, раздраженные – радуйтесь, что Вы не в Москве – это какой-то ад. Когда Софа изредка выходит, то, задыхаясь, рисует сплошную давку и грубых раздраженных людей.

Я уже забыла, как ходят по магазинам – по вкусу все равно ничего не найдешь. Недавно я просила Софу купить корзину цветов, чтобы поздравить молодую актрису с новым выступлением, и представьте, нигде Софа не нашла цветов, и насилу набрали по знакомству букет пионов и левкоев.

Вчера наш бывший театр уехал на месяц в Ленинград на гастроли. Я сижу дома и только мучаюсь и страдаю, думая о том блестящем, прекрасном зарождении нашего театра, и во что вся сплоченность и поворот на новый путь нашего искусства превратили.

На днях я получила букет из роз из гурзуфского моего садика – это всколыхнуло до глубины души, и такая глыба воспоминаний захватила меня, и Гурзуф, и связанная с ним Ялта, и Машенькина опустевшая комната, и сад, и все вспомнилось. Еленушка – Вы поймете это!

Простите, что плохо пишу, несвязно. Голова уже не та, да и вся я не та, ведь мне через год – 90 лет.

Кланяюсь матушке Рафаиле и Вячику и Анне Петровне и чудному виду на Ялту из Вашего окна.

Скажите девушкам, что всех обнимаю и помню, и чтобы меня помнили. София Ив. шлет всем привет, а я очень устала, целую крепко. Ваша Ольга Леонардовна