Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

24 июля . «Милый Еликон! Вчера была вторая операция, 1½ суток температура нормальная, надеюсь, что, Бог даст, все кончено. Самочувствие хорошее. Слабость большая, но врачи говорят, что сердце работает хорошо, еще 1½ суток критические, если температура не поднимется, тогда конец ужасным страданиям. Бедняжка, какой ужас она пережила. Сейчас привезли из Гурзуфа телеграммы, в том числе Вашу.

У меня наступило какое-то спокойствие и уверенность, что конец страданиям. Сегодня имянины, так грустно, что она проводит в больничной палате, пустили к ней сегодня только Мапу.

Через 2 дня еще напишу. Трудно много писать.

Целую. Софа ».

25 июля . Телеграмма: «Температура 2-е суток нормальная. Самочувствие хорошее. Софа ».

28 июля . Телеграмма: «Пять суток температура нормальная Опасность миновала. Софа ».

30 июля . «Милый Еликон! Завтра мы перевозим О.Л. в Гурзуф, она медленно, но верно поправляется, в Гурзуфе дело пойдет скорей. Вы пишете, что могли бы приехать помочь. Сейчас, увы, дача опять набита: Володя, Марина, Вовка, Ник. Дмитр. приезжает, я думаю, Вам не будет радости, а помощи сейчас надеюсь уже не нужно. Как я жалела, что не знала Вашего адреса во Владимире, были моменты, когда так хотелось Вас вызвать. О.Л., очевидно, пробудет в Гурзуфе сентябрь, вот хорошо бы, если Вы могли бы приехать, т. к. я к 1.9 должна буду уехать, и она останется одна.

Целуем Вас обе. Софа ».

3 августа . «Милый Еликончик! Вот мы и в Гурзуфе. О.Л. еще очень слаба, да что же удивительного: перенесла 2 ужасные операции, 2 недели ужасных страданий. Лежит на воздухе, и медленно силы восстанавливаются. Очевидно, придется ей потом пожить в санатории. Рана ужасная, приезжает хирург из Ялты на перевязку, делает это с местным медицинским персоналом. Когда рана заживет, нужно будет делать массаж, ванны, электризацию, а это только, очевидно, можно получить все в хорошем санатории, думаю о Барвихе. Сейчас ей не говорю, потому что это ее волнует. Вы не представляете себе, как ее бедняжку всю изрезали, хорошо, что она не знает. Я Ольгу Леонар. очень любила, а сейчас, когда она была на краю гибели, я поняла, как она мне бесконечно дорога. Конечно, пока она окончательно не поправится, не обрету покой. Настроение у нее очень пониженное, все время говорит: «Зачем не дали умереть». Какой ужас. Обставила ее, как рекомендовали врачи, обеспечиваю ей полный покой. Пишите ей короткие бодрые письма. Конечно, апатия и нежелание вернуться к жизни – тормозят заживление раны, но врачи говорят, что после перенесенного это обычное явление. Если приедет Волков, это поднимет ей настроение, она очень хочет его приезда.

Вот, Еликончик, ждала ли я, что такой ужас придется мне пережить это лето. Как не верить в судьбу. Смерть Зинаиды Николаевны Райх как ужасна – очевидно, тоже судьба.

Гурзуф, синяя калитка мной еще не воспринимаются.

Ольга Леонар. Вас целует, также и я.

Долго ли Вы будете во Владимире?

Целую. Софа .

Сейчас получила открытку, пишу в Москву» (ОР РГБ, 619.20.31).

Днем раньше, 2 августа, М.П. Лилина отправила О.Л. письмо, проясняющее судьбу упомянутой выше З.Н. Райх, жены Мейерхольда, и его самого:

«Дорогая Ольгуша, ну, как дела? Я не надоедаю Вам своими частыми посланиями? Но мне кажется, что Вам интересно узнать всякие новости.

В открытках не решалась писать то, что происходило в июне и июле.

Дошло ли до Вас, что В.Э. был арестован в момент, когда он собирался уезжать за границу; 5-го июля при выходе из поезда на Брянском вокзале был арестован Боярский, а жена и дочь его, которые отдыхали в Пестове, были оттуда привезены в Москву, участь их я не знаю, арестован еще врач по туберкулезу Хольцман, и наконец, в середине июля погибла у себя на квартире артистка Рейх, жена В.Э. Ее зарезали, подробностей много, но т. к. это слухи Брюсовского пер., то лучше их не пересказывайте. В газетах об этом страшном случае ничего не было, но ведь соседи слышали и крики и видели домработницу, выбежавшую на улицу всю окровавленную и взывающую о помощи. Но спасти Рейх не удалось, бандиты удрали, нанесши ей много ран, от кот. она вскоре и умерла. Бедная, бедная, это какая-то древнегреческая трагедия, я думаю, что В.Э. не переживет это известие. И почему это на них налетело? Ну не ругайте, что всё это Вам сообщила, как-то волнительно, и захотелось поделиться.

Как здоровье Мар. Павл., крепко, крепко ее целую, очень прошу ее беречь себя. Ведь наши дни догорают, надо их беречь. Не раскисайте, Олечка, будем с Вами играть Еврипида, чудесный писатель и такой простой и умный. И мне кажется, играть его надо так совсем наивно. Не оставляйте без известий, Вы диктуйте, а Соф. Ив. пусть пишет. Люблю, целую нежно. Софью Ивановну целую и благодарю очень. Машенька» (КЧ, № 3476).

Дина Георгиевна Петрова, медсестра, которая ранее уже ухаживала за О.Л. во время ее болезни, была специально вызвана из Саратова, чтобы помочь выхаживанию больной, т. к. Бакланову врачи отправили в санаторий ввиду ее сильного перенапряжения во время болезни О.Л.

Возможно, О.Л. называет Т.Е. Михееву «моя», т. к. та была ее партнершей по «Тартюфу» (играла Марианну) и в концертном исполнении сцен из «Месяца в деревню» (играла Верочку).

Дерман А.Б . Антон Павлович Чехов. Критико-библиографический очерк. М., 1939.

По направлению курортной поликлиники им. Семашко С.И. Бакланова лечилась в санатории с 20 сентября по 9 октября. В Академию, где она служила, был ей выдан «оправдательный документ», объясняющий ее задержку после отпуска:

«Гр-ка Бакланова-Бочарникова София Ивановна находилась при тяжелобольной Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой, которая дважды была оперирована под общим наркозом по поводу карбункула шеи с 11 июля по 16 сентября 1939 г.

Угрожающее состояние О.Л. Книппер-Чеховой требовало беспрерывного дежурства и ухода со стороны гр. Баклановой и отразилось на ее здоровье, осложнившись тяжелой формой функционального расстройства нервной системы (психостения).

Гр. Бакланова нуждается в специальном лечении физическими методами в условиях санаторного режима» (Музей МХАТ. А 16678).

Здесь речь о П.П. Диевой, которая, видимо, меняла свое жилище в пределах Дома-музея.

Речь о радиотрансляции спектакля МХАТ.

Перевод А.А. Бекетовой «Давида Копперфильда» в двух томах незадолго перед тем вышел в издательстве «Детгиз».

Речь об установленных по периметру крыши Ленинской библиотеки скульптурах.

Начиналась работа над первым Полным собранием сочинений и писем А.П., начавшего выходить в 1944 г., куда М.П. предоставила много не публиковавшихся ранее писем.