Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

Пиши мне почаще.

3 марта 34 г. [Ялта – Москва]

Милая Оля, пишу тебе лежа. 26 февр. доктор уложил меня в постель и приказал не делать резких движений, лежать тихо и смирно. Сегодня шестой день, как я считаюсь больной по-настоящему. Еле живую притащила меня из города Ольга Герм. 25 февр. мое сердце настолько расширилось, что я уже не могла двигаться от мучительной боли в области сердца, и оно трепетало, как птица. Каждый день приходит доктор и впрыскивает мне камфару. Принимаю горькое лекарство. Говорит, подправить меня можно, но вылечить совсем нельзя!.. Но мне все-таки лучше: от движений уже не бьется сердце и я могу читать. Спокойной я быть не могу, т. к. слышу все, что делается внизу и во дворе, и без моего участия дело не обходится, конечно.

Дорогая моя, ведь я буду скорбеть, если мне не придется приехать в Москву и хотя немножечко освежиться и забыть свою сутолоку.

Доктор хотел меня взять в больницу, но там очень холодно. Д-р Доброхотов, котор. лечил Мих. Павл. Он очень внимательный и как раз по сердечным и нервным болезням, молодой и похож на Лёлю Альтшуллера [407], котор. был у тебя.

Сережа тебе все расскажет.

Вчера получила от Софочки спешное письмо, посланное из Москвы 22 февр.!! Простые письма скорее идут!! Скажи ей, что я получила и сердечно благодарю ее за доброе и нежное отношение ко мне!

Ах, как хочется мне в Москву и к тебе!

Будь здорова, хорошая моя! Помолись за меня! Целую крепко. Всегда твоя Маша .

Читаю мелкие рассказы Антошины и восхищаюсь! Какой замечательный писатель! Какая удивительная форма и уменье использовать тему! Это всё ранние рассказы, относящиеся к 86 году, когда я еще не понимала и не могла оценить его… Антоша и просто Антоша, пишет и пишет, смешно и занятно… И эти чудесные рассказы покойница мать должна была возить на конке или нести на Николаевский вокзал, чтобы опустить в почт. ящик курьерск. поезда, чтобы рассказ поспел бы вовремя к печати. И какой общественник! Как бы он мог научить теперешних молодых писателей писать! Прочла фельетон Горького, и мне тошно стало!

15 [мая [408]] -34 г. [С дороги]

Милая моя Оля, дорогая, спасибо тебе за всё, даже за сов. обществ. За уют и гостеприимство кланяюсь в ножки!!

Подъезжаем к Севастополю. Не жарко. Спутники были неинтересные. Теснота в купе, тогда как 1-ая катег. была наполовину пуста. Почему не продают?

Все время идет кровь носом, перепачкала все платки. Сие обстоятельство мне непонятно.

Отсутствие дождей чувствуется сильно.

Жаль, что не простилась с Левой и Софочкой. Привет всему твоему дому и благодарность за ласку. Соню крепко целую. Лорда благодарю за сочувствие. Крепко обнимаю. Маша .

Очень трясет.

25 мая 1934 [Москва – Ялта]

Маша, дорогая, наконец-то присела поболтать с тобой, а то день за днем бежит, все какие-то мелкие дела, суета. Ольга Герм. говорила, что ты приехала в очень хорошем виде, чему я очень порадовалась. А мне жалко, что мы уже не толкаемся задами в моей узкой комнате. Мне странно после нашего многолюдия очутиться совсем одной: Люба до сих пор в Бобриках и, кажется, раньше половины июня не приедет, Лева 22-го уехал в Ленинград на фестиваль до 2 июня, прислуги у нас нет, т. ч. по утрам уборка, а днем, когда дома одна старуха, мы отрезаны от мира, никто не может ни прийти, ни дозвониться [409].

20-го в Литер. музее читали премированные [410]и в конце – я. Соня Голидей [411]читала «Дом с мезонином», понравился Лебедев – «Шило в мешке». Я читала опять «Рассказ NN» и «Злого мальчика», настойчиво требовали еще, но я плохо себя чувствовала и не читала больше.

Вчера была в Кремл. лечебнице, навещала Москвина. Бедняга лежит 1½ месяца, и вчера ночью опять темпер. до 40° – выглядит неважно, и у меня осталось нехорошее впечатление.

Ездила я с Соф. Вл. к Андрею – очень хорошо они живут. Андрея не было – он ушел с няней в Абрамцево за обедом; мы пошли навстречу, и так он славно шел с няней по длинной аллее парка, бежал с букетом незабудок – ожидал увидеть мать; очень был нежен, целовал, обнимал меня… Да, мамашу-то долго не увидит. Я эти дни кисну, просто скверное душевное состояние, масса дел, а я ничего не делаю, читаю детективные романы иностр., курю и кладу пасьянсы. Надо встряхнуться. Обшиваюсь, купила туфли в Мосторге; надо покупать для Гурзуфа, надо ехать Андрею хлеб везти [412].

Стало холодно, облачно, утром лупил дождь. Крак скучает и требует, чтоб я играла с ним. С. Вл. много отсутствует. 16-го (память матери) была в Новодевичьем, скоро начнем приводить в порядок могилу А. П-ча – авось, почва не будет оседать больше.

Сидит Людмила и просит передать тебе привет.

Скоро увидимся. Кланяйся М. П-чу, Полиньке, Матвею и Марусе. Целую тебя, будь бодра и здорова. Ольга

7/VI-34 г. [Ялта – Москва]

Милая, хорошая Оля, третьего дня я была у тебя в Гурзуфе. Чудесно там! Домик как будто сейчас выстроен, так его чисто выбелили внутри и снаружи. Полы блестят. Я никогда не видела так много роз! Кусты усыпаны ими. Правда, мало разновидностей, но великолепно! Застала дома Капитолину и с ней вместе пошла в муллихин дом. Жилец получил место грузчика в Ялте и собирается уходить, но не без контрибуции, котор. обещал ему неосторожно Лева! Капитолина просила привезти синего риполина – краски, чтобы окрасить калитку. Была у нырялки, обедала невкусно. Этот визит меня утомил. Я пожалела, что не позавтракала у тебя на площадке, еду я захватила с собой.

Значит, едешь в Берлин? Очень жаль, что мало тебе придется побыть в Гурзуфе! Наша внучка выходит замуж? Поздравь ее, если она меня признает. Давай Бог счастья! Только не рано ли? Может быть, это мамаша выходит? [413]Я надеюсь, что эту открытку ты получишь до отъезда и из Берлина мне напишешь.

Я очень устала от работы, работаю и за Матвея, кот. очень плох. T° у меня по вечерам 35 и ниже. Распухла правая нога от ходьбы, как чурбан. Боюсь, что тоже сплохую. Спустилась с Парнаса на землю. Увы! Целую и обнимаю. Маша .

Ни звания, ни пенсии я еще не получила и старую потеряла [414].

Отчего мне не ответил на письмо Ник. Дмитр. Я ему писала.

Привет всем.

9 июня [1934 г. Москва – Ялта]

Дорогая Маша, из моей телеграммы [415]ты знаешь, что я еду в Берлин, тем более что Оличка выходит замуж, конечно, о ужас, за немца, он кинооператор, 32 года, пишут – очень милый, зарабатывает 2 000 мар. в месяц, имеет квартиру и машину – вот все, что я знаю. По-видимому, Оля просто решила переменить жизнь, кажется, особой любви нет. Ада пишет, что этот брак, пожалуй, к лучшему, т. к. у Олички так много вздыхателей, что за нее страшно. Не пойму, когда свадьба и попаду ли я на нее. К 15-му июлю буду в Гурзуфе, отпустят меня до 15 сент.