Марина Райкина - За кулисами. Москва театральная

Почему-то любят, чтобы в анекдоте опытного артиста звали Михал Иванычем, а молодого… да нет у него ни имени, ни фамилии. В такой позиции заложена своя философия. В общем, вот вам еще один Михал Иванович.

Старый артист отыграл спектакль, откланялся, довольный появляется в кулисах. Там к нему бросается молодой.

– Михал Иванович, дорогой вы мой. Вы – гений, гений!!!

– Да брось, братец, гении другие.

– Нет, чистый гений, гений!!

– Ну, может, у тебя замечания какие есть? Может, с органикой что-то не то?

– Нет-нет, что вы! Такая органика!

– Ну все ж таки! Может, во фразе какая интонация не та?

– Прекрасная интонация, точнее не бывает.

– Ну, мы ж коллеги, не боись, покритикуй.

– Да все так, Михал Иваныч. Ну, разве что… вот в этой фразе пережали…

– Ну-ка, ну-ка, в какой же это?

– Вот в одной только, когда вы говорите: «Не хвастайся надоями, дура».

Пауза.

– А твоя Танька все гуляет и гуляет.

Было бы ужасной несправедливостью, если бы театральные анекдоты сводились только к господам артистам, режиссерам и их непростым взаимоотношениям. Такой несправедливости театр перенести не может, поскольку уважительно относится ко всем работникам сцены. Поэтому есть анекдот, например, про монтировщиков, который звучит в виде вопроса:

– Чем отличается молодой монт от старого?

Ответ:

– Молодой, когда падает с колосников, кричит: «Е… твою мать!» А старый, когда летит, кричит: «Го-ло-вы!»

Не забыты, между прочим, даже театральные уборщицы, которым в анекдотах отводится роль великих критиков.

Уборщица тетя Маша утром моет коридор и собирает после вчерашней премьеры, закончившейся грандиозным банкетом, бутылки. И ворчит:

– Ох уж эти артисты, мать твою так. Нагримуются с утра и ходят, как говны…

Даже зритель и тот нашел свое место в анекдотическом эпосе.

Первый звонок, билетеры открывают зрительный зал и видят, что прямо в центре партера развалился человек.

– Кто вы? Что вы здесь делаете? – трясут они его. Тот в ответ только мычит. Бегут за администратором. Тот:

– Товарищ, покиньте зал.

В ответ по-прежнему мычание. Приводят наконец милиционера. Страж порядка сурово трясет лежащего, как грушу:

– Гражданин, покиньте зал.

Опять невразумительное мычание.

– Да кто вы, в конце концов? Откуда?

И тот со стоном:

– С балкона.

Представьте. Ночь. Стук колес. Свист гудка. Локомотив таранит темнотищу. Да мало ли поездов рассекает каждую ночь, как нож масло? Поездов много, а «Красная стрела» – одна. Хотя с виду – такая же металлическая колбасина, только выкрашена в бордовый, а не в зеленый, цвет.

«Стрела» эта всегда была в СССР элитным поездом: билеты стоили дороже и расписывались по броням, не хуже любого продуктового или мануфактурного дефицита. Еще «Стрела» рождает комплекс ощущений – от бытовых до философских. Чистое белье, первоклассная обслуга. Лег в Москве – проснулся в Питере. Ты уже не здесь, но еще не там… Эта ночлежка на колесах чревата романтическими приключениями. Но самое главное – «Стрела» перевезла столько артистов, сколько не снилось ни одному поезду. Итак, Москва, Ленинградский вокзал. Поезд № 2. Отправление – в 23.55. Прибытие утром, потому и

– Да кого я только ни возила. Тихонова, Мордюкову, Крючкова, Пугачеву… Легче сказать, кого не возила – Магомаева, наверное, а так – всех, – говорит мне проводница Нина.

Другая – Лариса – организует чаек, и мы уже час как хорошо сидим в проводницком купе с единственной сиротской полкой: я затерта в угол, рядом бригадир Володя в серой форменной фуражке (от стеснения он то снимает, то надевает ее), рядом с ним Лариса, а в дверях – Нина. Так и едем.

Володя:

– Я вам так скажу. Вот раньше посадка на поезд – это был праздник. Здесь можно было напрямую встретить руководителей страны и города. С любыми артистами повидаться. Вот Борис Николаевич, перед тем как стать президентом, ездил «Стрелой». Даже выпивал. Но это было раньше.

Нынешних политиков (разговор этот был в конце 90-х) проводники не одобряют. Самое интересное, что все, о ком они сейчас вспоминают (Романов, Зайков, Соловьев, Ходырев – ленинградское начальство коммунистического периода. – М. Р. ), запомнились моим собеседникам тем, чем никогда не отличались в жизни, – демократичностью поведения и хорошим обращением с обслугой. Во-первых, здоровались с проводниками, ботинки об коврик вытирали. Не то что нынешние.

Нина:

– Собчак нам сразу не понравился. Высокомерный какой-то.

Лариса:

– И никогда прежние с охраной не ходили. А теперь вот Степашин ехал, так его такая свита провожала!.. Охранники так и шныряли. Да кому он нужен?!

Хороший вопрос покрыли смехом.

Лариса:

– Недавно я возила Ходырева (бывший мэр Санкт-Петербурга. – М. Р .), так он мне прямо сказал: «Как мы бездарно сдали власть… И кому?!»

А вагон мелко дрожит стаканами с кипятком, и металлические ложки с подстаканниками вызвякивают свой аккомпанемент к нашей беседе.

– А артисты какое на вас впечатление производят?

Володя:

– Они совсем не высокомерные. Наоборот, простые. Они, когда подходят к поезду, любят на себя внимание обратить. Ну, например, громко здороваются. Помните, девочки, Сергей Захаров, когда он был молодой и в фаворе, подошел как-то к последнему, шестнадцатому вагону и громко так спрашивает: «А первый вагон – он с какой стороны?»

Нина:

– Ну как себя ведут? Раньше больше по купе собирались. Выпивали иногда. Но так чтоб напиваться – ни-ни. Хиль однажды, помню, запел – на иностранцев обиделся. Они ему сказали: «Какой же ты артист, если не поешь?»

Лариса:

– Знаете, чем мне нравится Караченцов?

Жизнь богемы глазами проводников – это свежий, незамыленный взгляд на кумиров со стороны кулис: в исподнем, без грима, с зубной щеткой в руках и полотенцем на шее. А как ощущают себя на публике господа артисты, богемные «стрельцы»?

Григорий Горин так и говорил, что «Стрела» практически была клуб своих.

– Пока идешь по поезду к вагону, встретишь столько знакомых артистов, писателей, журналистов… И всегда это была очень тяжелая поездка. Всегда в «Стреле» много пилось, трепалось, решалось мировых проблем.

Удачные шутки, приколы и остроумные фразы становились репризами, что обеспечивало им почетное место в истории театра. Так, старожилы «Стрелы» помнят обсуждение прогрессирующей тенденции гомосексуализма в театральном мире. Тогда Ефим Копелян, замечательный артист БДТ, сказал собравшимся: