Креативы Старого Семёна

И мы разошлись по домам.

Светлана Петровна, хотя и курила, запаха, остающегося в комнате после курения, терпеть не могла. В квартире у нее всегда был свежий воздух. А курить она выходила на балкон. Летом было проще, а зимой, так целая история – напяливать обувь, надевать шарф и пальто. Но и не курить Светлана Петровна не могла.

Она выносила на балкон табуретку, садилась, закуривала. Балкон выходил во двор, было тихо. Внизу шла своя жизнь, проходили люди, кто-то гулял с собакой, кто-то целовался с девушкой, убирал снег дворник. Светлана Петровна отмечала про себя, что собака породистая и, наверное, дорогая. Что девушка довольно-таки миленькая, и жаль, что она связалась с этим, наверняка пьющим, балбесом. А вот дворник работает хорошо, старательно. Но эти наблюдения происходили как-то машинально. Она смотрела вниз, видела картинку, но картинка эта была ей не слишком-то и нужна. И, смотря сквозь дворника, собаку и целующуюся парочку, затягиваясь сигаретой, Светлана Петровна вспоминала. И то, что случилось вчера на работе, и прочитанные книги, и кино, и давнее - молодость, романы, любовь. Ей было уже довольно много лет, муж умер, дочка со своей семьей жила отдельно. Потом она возвращалась в комнату, смотрела телевизор. Или читала часок-другой. И ложилась спать.

Жизнь эта, монотонная и однообразная, давно не приносила ей радости. Наоборот, тоска все сильнее завладевала Светланой Петровной. Тоска по молодости, приключениям, яркой и разнообразной жизни, когда каждый день был интересен, когда сон был лишь неизбежным перерывом, отсрочкой следующего, такого же интересного, дня. Это было странно, странно ей самой. Ведь все было более-менее хорошо. Светлана Петровна была еще не стара, на здоровье не жаловалась. И работа нравилась, и внуков она обожала, и даже романы случались до сих пор. Обычно летом, когда она ездила в какой-нибудь санаторий. И подруг у нее было много. Светлана Петровна ходила в театры, на выставки, читала книги. Но ни на минуту не оставляло ее ощущение, что все это – не настоящее, не то, что в молодости. Какой-то суррогат, второй сорт, а не жизнь.

Не хотелось стареть, не хотелось быстро уставать, не хотелось смотреться в зеркало. И было страшно думать о неизбежном, о том, что большая часть жизни позади, что еще каких-нибудь лет десять, ну пятнадцать – и она превратится в обычную смешную старуху, точно такую же, как те, – вызывавшие жалость, что наблюдала она в магазинах, поликлинике, автобусе.

Как-то осенью ей позвонила приятельница, Вера Сергеевна со старой работы. Умер Кудинцев, их бывший завлаб. Светлана Петровна поехала на похороны. После кладбища были поминки. Пили водку, говорили какие-то слова. Светлана Петровна выпила две рюмки, расчувствовалась. И произнесла целую речь.

– Я пришла в лабораторию сразу после института. И, конечно, Александр Владимирович сразу произвел на меня очень большое впечатление. Молодой, очень красивый, яркий человек. Он буквально фонтанировал идеями. Мне он дал интересную, перспективную тему, тему, которая потом легла в основу моей диссертации. Но, конечно, сама бы я не справилась. Кудинцев, если можно так сказать, буквально за уши втащил меня в науку. Он приучил меня к систематической работе, подсказывал, щедро дарил идеи. Радовался моим успехам и огорчался неудачам. И так он относился не только ко мне. Тут сидят люди, которым Александр Владимирович тоже помог, которые тоже, как и я, многим ему обязаны, в которых он вкладывал душу. И я хочу сказать, – тут горло ее перехватило и голос задрожал, но Светлана Петровна справилась и закончила, – хочу сказать его вдове Лидии Михайловне, его замечательным детям, что мы все благодарны Александру Владимировичу. И будем его помнить, пока живы. Земля ему пухом и вечная память!

Светлана Петровна посидела еще полчасика и уехала – поздно, завтра на работу. Дома вышла на балкон, покурила, немного всплакнула и легла спать. Назавтра жизнь вошла в обычную колею.

Прошло еще недели три, и Вера Сергеевна позвонила снова.

– Светочка, тут такое дело, мы затеваем сборник памяти Кудинцева. Ты так замечательно говорила на поминках. Напиши о нем! Ну хотя бы пару страничек.

Светлана Петровна обещала. И в первый же выходной села за компьютер, написала обещанные две страницы, отправила Вере Сергеевне. И задумалась. Вдруг захотелось написать всю правду. О том, что у них с Кудинцевым был роман. Короткий, но бурный, страстный, со слезами, ссорами и примирениями. Она пошла на балкон, покурила. И села писать.

Воспоминания ее захватили, сцены из прошлого всплывали одна за другой – ясные, четкие, как будто это было вчера. Она просидела за компьютером часа три, но дошла только до первого свидания.

И назавтра после работы она продолжила писать. Получалось трудно, то, что в памяти было так красиво, так ярко, оказалось не так-то просто передать словами. Но Светлана Петровна за свою долгую жизнь привыкла к трудной, кропотливой работе. Привыкла не падать духом при неудачах, стараться, искать выход из сложной ситуации.

Короче говоря, через три месяца она закончила этот роман. Или повесть? Она и сама не знала. Потом две недели не включала компьютер, отходила. Ну а потом перечитала то, что написала. Неожиданно это ей понравилось. Кое-где что-то исправила по мелочи, распечатала на принтере. И отвезла в издательство, одно из тех, что выпускало дамские романы.

Месяца через полтора оттуда позвонили и попросили подъехать для разговора. Принял ее редактор, плешивый пожилой еврей с сальными глазами.

– Ну что вам сказать, Светлана Петровна, вещь вы написали неплохую. Мы долго думали, прикидывали разные возможности. Можно как поступить? Вот смотрите, какие есть варианты. Первый. Можно издать за ваш счет. Вы платите нам деньги, мы печатаем все, как есть. С мелкой редакторской правкой.

– Сколько это будет стоить?

– Зависит от бумаги, от тиража, от обложки. Но есть и второй вариант. Мы печатаем, даем рекламу и даже платим вам гонорар. Но для этого вы должны кое-что поменять.

– Например? – насторожилась Светлана Петровна.

– Например, говорите? Это большой разговор, Светлана Петровна. Например, никакого мужа у героини нет, этот, как он у вас, Александр Владимирович вообще ее первый мужчина. Кстати, имя ему надо другое подобрать. Роберт, например, или, я не знаю, Эдуард. И пусть он будет брюнет, – редактор провел рукой по остаткам своих волос. – Потом обязательно эротики добавить, любовные сцены откровеннее, откровеннее! И самое главное, финал не годится. Ну что это такое – просто расстаются, да и всё. Бросает он ее, видите ли! Нет, пускай он погибнет как-нибудь. Самолет там разобьется, корабль утонет, я не знаю. А еще лучше не погибнет, выживет. Но остается парализованным. Жена его, естественно, бросает, а она, героиня, берет его к себе и ухаживает за ним всю оставшуюся жизнь.