Креативы Старого Семёна

Тем не менее, были поражения особенно обидные. Помню их до сих пор. От пионерских соревнований до последнего своего турнира в девяносто первом году. Самое же обидное я потерпел от кандидата в мастера Ореста Сочихина. В каком-то командном соревновании я подставил ему ладью. В совершенно выигранном положении. Но это было еще полбеды. Когда я сдался, довольный Орест прямо-таки с восторгом сказал:

— Выигрыш в красивом алехинском стиле!

Это был единственный случай в моей практике, когда мне захотелось дать партнеру по физиономии. Сдержался, даже не выругался - Сочихин был много старше меня. Но в себя приходил несколько дней. В голове все время вертелось: «В красивом алехинском стиле! Это ж надо такое сказать! В безнадеге сидел! Алехин фигов!»

Немного успокоился я только тогда, когда мне объяснили, что Орест говорил эту фразу всегда. Вернее, всегда, когда выигрывал.

Фелинология (от лат. felis – кошка, ср. совр. англ. feline – кошачий) — раздел зоологии, изучающий кошек и их породы

Из словаря

...и приплод

Тайно бросить в бездну вод

А.С.Пушкин

Был у меня когда-то один знакомый, Шура. И у него была какая-то уж очень породистая кошка. Котятами Шура подторговывал на Птичке. Видимо, удачно. Во всяком случае, при весьма средней зарплате Шура купил себе «Москвич».

И я у него спросил однажды:

— Шурик, а как ты ее спариваешь, клуб, что ли, у вас есть, как у собачников? Как отца-то подбираешь?

— Честно говоря, - ответил Шура, - у кошек, у них как? Половина котят на отца похожа, а половина на мать. Я ее беру за шкирку и раз! - на лестницу выкидываю. Погуляет там, на улице, пару дней, и в дверь скребется, жрать, значит, захотела. Ободранная вся, ужас! А потом, честно говоря, тех, что в отца пошли, топлю, а остальных – на Птичку.

Рассказ сослуживца.

«Тут в понедельник на работе выпили мы крепко с ребятами. Прихожу домой, жена спрашивает:

— Ты чего это пьяный?

А я и ляпнул первое, что в голову пришло:

— Да у Лешки был юбилей, вот мы и выпили.

— А, ну ладно, ложись спать.

А назавтра действительно у Лешки был юбилей. Ну и я, понятно, опять выпил. Прихожу домой, жена говорит:

— Ну, а сегодня что случилось?

— Понимаешь, Наташа, я вчера перепутал. Оказывается, юбилей-то у него сегодня!»

Мой приятель Миша был женат на дочке ответственного партийного работника. Когда Миша женился, того уже давно не было на свете. Дома у жены хранились отцовские служебные бумаги. И однажды Миша дал мне их почитать. На один день.

Это было захватывающее чтение. Мишин тесть работал в отделе культуры ЦК, ведал театром и литературой. Бумаг было много, и самых разных. Тассовки с грифом «Совершенно секретно», посвященные пастернаковскому «Доктору Живаго». Множество документов о событиях, связанных с появлением в печати «Не хлебом единым» Дудинцева. Отчет о работе отдела культуры по подготовке и проведению Второго съезда писателей. Даже записная книжка, где Мишин тесть делал заметки о пьянстве среди артистов МХАТа – с подробностями, с фамилиями пьющих классиков советского театра.

Но самый интересный документ там был – личное письмо. Молодой, но уже много печатающийся советский писатель обращался к «уважаемому Петру Ивановичу». Письмо было большое, несколько страниц на машинке. Конечно, наизусть я его не помню. Но суть постараюсь передать.

Вот, - сообщал писатель, - написал я повесть. Полезную, мне кажется, повесть, посвященную важной теме. Издали. И что же? Критики молчат. Ни одной статьи! Разумеется, это было бы понятно, если бы повесть была неудачной. И не мне судить о достоинствах и недостатках моей работы. Но, Петр Иванович, смотрите – вот венгры издали эту повесть, и появилась большая статья! В ГДР – то же самое. И в Болгарии повесть вызвала живейший интерес, имела большую прессу. А у нас критики порой восторгаются , если писатель, условно говоря, держит фигу в кармане, и стараются замолчать произведение, написанное принципиально, с партийных позиций! Поймите меня правильно, Петр Иванович, я ни на что не жалуюсь. Просто тяжело на душе, и захотелось поделиться с человеком, который меня поймет.

Вот такое грустное письмо написал молодой писатель в середине пятидесятых годов. Судьба его потом сложилась хорошо. Он стал лауреатом, депутатом, секретарем Союза писателей и много еще кем. Написал много повестей и романов. Издал собрание сочинений в шести томах. По его книгам снимали фильмы.

Но жаль все же, что один из самых удачных его текстов прочли только два-три человека - Петр Иванович, я, да еще, может быть, мой приятель Миша.

Работал у нас в отделе во времена ЕС ЭВМ один программист. Очень способный. Даже, можно сказать, талантливый. Но сильно пьющий. И вот как-то пришел он на работу с сильнейшего бодуна. Он, может, и не пришел бы. Но в десять утра начинался экспертный совет. И ему там надо было обязательно присутствовать.

И вот этот Виктор сидит, мучается, слушает доклад. Что-то там про методику разработки отраслевых кодов промышленного оборудования. Пять минут слушает, десять. Потом вскакивает и кричит докладчику:

— Маргарита Петровна, как вам не стыдно! Собрали занятых людей, оторвали их от работы и заставляете слушать эту чушь! У вас есть совесть?

И выскакивает из комнаты, сильно хлопнув дверью. Все сделали вид, что ничего не произошло. Маргарита Петровна помолчала минутку, и продолжает. Остальные эксперты сидят, слушают.

И тут дверь немного приотворяется. И Виктор шепотом спрашивает одного эксперта:

— Миша, Миш, у тебя три рубля есть?

Давным-давно работала со мной одна молодая женщина, Лайма. Муж ее приехал из Тбилиси, учился в аспирантуре. В Москве они познакомились и поженились.

Как-то она рассказывала мне про брата своего мужа.

— Он такой способный! Ему всего тридцать пять лет, а он уже директор крупной фабрики!

— Да, молодец, - говорю.

— Но он все равно очень недоволен своей нынешней должностью!

— А кем же он хочет быть? – спрашиваю.

— Генеральным секретарем ЦК КПСС! – ответила Лайма.

— Кем, кем?

— Да, да, - убежденно сказала она, - они там в Грузии все хотят стать Генеральным секретарем ЦК КПСС.

Мой родственник, много лет проработавший на «Скорой помощи» в Киеве, рассказывал мне, что из-за постоянного переименования улиц нередко возникали ситуации, когда не было понятно, куда выезжать врачам.

Однажды позвонила на «Скорую» какая-то старушка с жалобой на сердце, называет адрес.