Креативы Старого Семёна

В общем, успел все сделать, иду с работы. В голове все это крутится, перебираю – не ошибся ли где. Подхожу к метро, там у входа стоят рядами торговки. Одна проходит мимо меня, бурчит себе под нос:

— Из дубля! Тоже мне, продавец называется!

Ничего себе, - думаю, – и у них тоже какой-то дубль!

И только подъезжая к своей станции метро, понял, что же на самом деле она сказала.

Часто приходилось мне читать о людях, пострадавших при социализме. У них была деловая хватка, склонность к предпринимательству. А всякая такого рода частная деятельность была запрещена. И приходилось им нарушать закон. И нередко садиться в тюрьму. А ведь просто люди опередили свое время!

Ну, не знаю, не знаю. Мне кажется, что и тогда кое-что можно было предпринять, ничем особенно не рискуя. Вот вспоминаю один случай. Было мне тогда лет двадцать пять, что ли. Вышел я покурить, и подходит ко мне один сотрудник.

— Ну, как дела? - спрашивает.

— Да вроде ничего, - отвечаю я несколько удивленно. По работе мы никак не были связаны, до этого он мне только кивал иногда при встрече. И то, когда был в хорошем настроении.

— Не женился еще?

Тут уж я насторожился. Дело в том, что у него была взрослая больная дочка. И я слышал, что он неоднократно пытался устроить ее судьбу. Сулил женихам разные блага, чуть ли не кооперативную квартиру. Но никто почему-то не соглашался. Но не врать же!

— Нет, - говорю, - не женился пока.

— Тогда, - несколько торжественно говорит он, - у меня к тебе будет деловой разговор.

«Так, попал, – подумал я, - вот сейчас начнет… и как от него отделаться, неудобно все же, человек немолодой, да еще и фронтовик».

— Слушай меня внимательно! – продолжает он, - У меня есть много приятелей, у них дочки-невесты. Мы будем с тобой ходить к ним знакомиться. Жениться же не обязательно. Но дадут поесть и выпить!

В конце семидесятых годов в нашем НИИ, как и во всех других, был свой вычислительный центр - ВЦ. Старая, изношенная техника, плохо организованная работа, ну и так далее. Потом пришел новый начальник, молодой и энергичный человек. Он взялся за дело с бешеной энергией. Купил новые, современные ЭВМ. Набрал высококвалифицированных специалистов. Прекрасно организовал все это достаточно сложное хозяйство. Действовал он порой излишне жестко, многие на него обижались. Но дело он делал блестяще. Венцом его усилий было возведение нового здания ВЦ. По индивидуальному проекту, современное, строили его финны. Было предусмотрено все что нужно - и для труда, и для отдыха. Включая кухню с финской плитой и невиданным по тем временам чудом техники - посудомоечной машиной.

В своем новом кабинете он повесил портрет Андропова. И не снял его ни при Черненко, ни при Горбачеве, ни при Ельцине.

— Это идеал руководителя! Честный, принципиальный, жесткий! – сказал он мне однажды, указывая на портрет.

Потом он стал директором всего нашего НИИ. Директоров тогда выбирали на собрании трудового коллектива. Он выступил с программной речью. В детали, в разные там направления научных исследований и тому подобную ерунду он, в отличие от своих конкурентов – двух замшелых докторов наук - не вдавался, но твердо обещал обновление и процветание. И народ за него проголосовал.

Тут и приватизация подоспела. И новый директор стал, по существу, хозяином огромного НИИ. Со всеми зданиями, оборудованием, территорией. А дальше все пошло как везде. Помещения сдавались в наем арендаторам, научные работники – доктора и кандидаты - постепенно увольнялись, и уже через несколько лет НИИ существовал только юридически, фактически же это был офисный центр. И тут нет ничего удивительного. Проще ведь, ничего не делая, стать миллионером, чем чудовищными усилиями и с призрачными шансами на успех пытаться сохранить институт. Выбор его был понятен, объясним, и осуждать я его не берусь. Нельзя требовать от человека подвига. А люди? Ну что люди.

Но вот чего не могу понять до сих пор. Первое, что он сделал, став хозяином, – продал здание своего ВЦ. Любимое детище. Со всем содержимым, финской плитой и посудомоечной машиной. Что продал – понятно. Постепенно он продал вообще все, что можно было продать. Но почему, нет ну все же, почему он начал именно с него?

В начале восьмидесятых, в доме отдыха, одна девушка рассказала мне о своей непростой жизни. С детства мечтала она стать актрисой. Занималась в кружках, студиях. После школы пыталась поступить в разные театральные вузы. В рассказе ее мелькали известные фамилии - Катин-Ярцев, Гончаров и т.п. Короче говоря, несколько лет безуспешных попыток привели ее в отчаяние. Но тут судьба улыбнулась - она полюбила. И не какого-нибудь нищего актера, а приемщика из часовой мастерской. Правда, он был женат, да и много старше ее. Но - приемщик из часовой мастерской! Театр был забыт.

Честно говоря, я не сразу оценил всю степень удачи, которую подарила судьба этой девушке. Ну приемщик, ну, наверное, какие-то неплохие деньги он имеет на обмане клиентов. Но чтобы из-за этого отказаться от мечты своей жизни!

Но вскоре, в каком-то застолье я познакомился с таким приемщиком. Не с тем, конечно, кого полюбила та девушка, с другим. Этот служил в армии с моим приятелем, с тех пор они дружили. Так вот, деньги там, в часовых мастерских, действительно были дикие. Помню, этот Саша пытался нам объяснять некоторые тонкости своего мастерства. Честно говоря, не понял, слишком сложно это было для меня. Единственное, что было ясно - это то, что его дневной доход порой равнялся моему окладу. Жил он весело, пил сам, угощал многочисленных друзей. На это, в основном, и уходили его доходы. Ребята из ОБХСС относились к нему с пониманием, говорили:

— Ну ты - ладно, ты деньги свои все равно тут же государству отдаешь. Живи!

Помню, однажды сидел он за нашим столом мрачный - поругался с заведующим. Вдрызг. Придется увольняться. Мы сидим, выпиваем, веселимся, а он все думает о своем. Потом говорит:

— Ладно, чего расстраиваться! При своем таланте сто рублей в день я всегда заработаю!

С Черняком меня познакомил в начале семидесятых годов Дима З., наш общий приятель. Незадолго до этого в «64» было напечатано одно стихотворение Черняка, и я при первой встрече прочитал его наизусть. Так, как оно мне запомнилось, хотя перечитав эти стихи сейчас, на сайте, посвященном Вадиму, я уж и не могу сказать – то ли память меня подводит, то ли, действительно, в «64» был какой-то вариант, не окончательный.

Не обижайте старых мастеров,

Не принижайте их дела без нужды.

Пускай сегодня, взорам нашим чужды,