Креативы Старого Семёна

И так же, как когда-то этот министерский сын, все они и не сомневаются в своей правоте. Кстати, он-то в итоге стал директором крупного НИИ. И сняли его только после того, как отец ушел на пенсию. То есть жизненная его стратегия в общем себя оправдала.

Но не у всех же папа министр.

Вот, честно говоря, вспомнил одного человека. Года два, что ли, тому назад на гостевой я с ним даже, помнится, немного поспорил по поводу одного шахматного события. Сейчас он здесь вроде бы не появляется, существует в параллельном мире. И там он сообщает свои мысли о том, что:

— американцы не были на Луне;

— никакого Холокоста не было;

— сталинских репрессий не то что не было, но они были настолько незначительны, что и говорить не о чем;

— 11 сентября организовали американские спецслужбы.

Ну и наконец,

— Лимонов - великий русский писатель.

Ну ладно - что-нибудь одно. Но все вместе!

При этом он весьма успешный специалист, врач. Наверное, хороший. Но лечиться у него я бы все же поостерегся.

А я вот вспомнил выпущенный в 1968 году фильм "Шестое июля" режиссера Ю.Карасика по пьесе М.Шатрова - об убийстве германского посла Мирбаха и последующем "бунте левых эсеров" в 1918 году. Фильм, помню, мне очень понравился - Каюров в роли Ленина, Алла Демидова замечательно играла Марию Спиридонову. Драматические события, борьба большевиков со спланированным заговором левых эсеров! А спустя несколько лет приятель дал мне прочесть сборник документов под названием "Красная книга ВЧК", изданнный в двадцатом, что ли году. И выяснилась совершенно другая картина. Никакого левоэсеровского заговора с целью захватить власть не было. Было убийство Мирбаха, действительно спланированное, с целью сорвать Бресткий мир. А дальше события - по документам - развивались так. Блюмкин, убив Мирбаха, пошел к матросу Попову - командиру специального отряда ВЧК, левому эсеру (Попов со своим отрядом занимал какой-то особняк). Дзержинский, узнав об этом, явился в отряд и потребовал ареста Блюмкина. Вместо этого пьяный Попов арестовал самого Дзержинского. В ответ Ленин арестовал всю фракцию левых эсеров на проходящем в это время в Большом Театре Съезде Советов. Всю, включая легендарную Марию Спиридонову. И вот когда об этом узнал еще более пьяный к тому моменту Попов, он заорал "За Марию разнесу пол-театра, пол-Кремля!" Выкатил на улицу пушку и открыл стрельбу. Ну а дальше, действительно, началась паника и беспорядки, которые после некоторого замешательства большевики подавили.

А "Красная книга ВЧК" потом, в перестройку, была переиздана. Вроде она и в сети есть, можно прочесть.

Споры о Б.Н.Ельцине не затихают уже лет двадцать - с тех пор, как он был, еще при Горбачеве, избран первым секретарем МГК КПСС. Его деятельность всегда вызывала и до сего времени вызывает ожесточенные споры и полярно противоположные оценки.

Совершенно не собираюсь здесь затевать очередной диспут о роли Бориса Николаевича в истории. Просто хочу напомнить один, уже почти забытый, эпизод.

Ельцин был, возможно, единственным за многие десятилетия нашим лидером, который - уж не знаю, почему - назначил на одну из ключевых должностей в государстве порядочного и интеллигентного человека. Сделал омского профессора Алексея Ивановича Казанника Генеральным прокурором. Не припомню ничего подобного ни до, ни после.

Хотя, разумеется, порыв этот скоро угас. Уже через пять месяцев отправленный в отставку Казанник уехал домой, в Омск. Добровольно отказавшись от всех полагавшихся ему московских благ.

Было это в семидесятые годы. Жена одного моего сослуживца работала в Инюрколлегии, переводила с английского разные документы. Контора эта, Инюрколлегия, если кто не знает, занималась в основном делами о наследстве. Если, например, где-нибудь в Европе, Америке или еще где-нибудь умирал человек с российскими корнями, то западный адвокат, ведущий дело о наследстве, присылал необходимые документы в СССР, в эту самую Инюрколлегию, а там уже искали родственников усопшего. Как они это делали, не знаю. Помню, что иногда в «Известиях» печаталось объявление: «Инюрколлегия по наследственным делам разыскивает родственников такой-то, родившейся тогда-то там-то и умершей в ФРГ 25 сентября сего года. Обращаться по адресу…», ну и т.д. Видимо, в Инюрколлегию присылались какие-то бумаги, документы, которые, по мнению западных адвокатов, могли помочь отыскать родственников.

И вот однажды этому сослуживцу жена принесла с работы крохотный блокнотик. А сослуживец показал его мне. Блокнотик принадлежал умершему в Канаде одинокому пожилому украинцу. Кажется, у него была своя бензоколонка. Или ферма. Неважно. Человек этот воевал, попал в плен. Потом лагерь, где он сидел, освободили американцы. И он в итоге оказался в Канаде, где и закончил свой земной путь.

А в блокнотике он химическим карандашом делал записи в те несколько дней, ну, может быть, недель, когда освобожденные узники еще жили в бараках под охраной американских солдат. Разумеется, дословно я эти записи не помню, но примерно это выглядело так.

«10 мая. Сегодня ходил в гости к англичанам. Живут культурно, чисто. Девки у них начинают жить половой жизнью с 17 лет.

11 мая. К французам ходил. Погрязнее живут. Вином угостили. Девки начинают лет с 15-ти.

13 мая. Зашел к полякам. В бараке грязно. Дали самогону. Девки…»

Ну и так далее.

И так весь блокнотик был исписан примерно одинаковыми записями. Вот только не помню, было ли там что-то про канадцев.

Упаси меня бог судить о незнакомом мне человеке по этим строчкам. Обо всей его полной испытаний жизни. О войне, плене, жизни на чужбине, тоске по родным людям, которые наверняка остались у него в Советском Союзе. Об одинокой старости.

Но блокнотик этот все же не идет у меня из головы. И в конце-то концов украинец этот почему-то же хранил его всю жизнь!

Один мой приятель в давние времена учился в Школе-студии МХАТ. Курс вел народный артист СССР А. Н. Грибов. Ему тогда было уже под семьдесят. Утром студенты смотрели в окно, ждали своего педагога. Если он решительно направлялся к зданию МХАТа, все трепетали – сегодня Мастер будет строг и беспощаден. Но частенько Алексей Николаевич предварительно забегал в кафе «Артистическое». После чего был ласков и снисходителен. Охотно вспоминал старые времена, ушедших друзей. Отвечал на вопросы учеников:

— Алексей Николаевич, а какая роль для вас была самой трудной?

— Да вот эта, как ее… Известный был спектакль, нашумевший. Да, - и он вспоминал название, - да, в нем. Намучался я тогда с этой ролью!