Креативы Старого Семёна

И есть, разумеется, в общественном сознании устоявшиеся представления о масштабах того или иного писателя, о «самых-самых» книгах в этом блистательном созвездии. Кажется, чаще всего называют три вещи – «Тихий Дон», «Мастер и Маргарита» и «Архипелаг Гулаг».

Рискну высказать мнение, что есть в русской литературе и недооцененные имена, недооцененные книги. И, скажем, «Повесть о жизни» Паустовского или «Колымские рассказы» Шаламова для меня в том же ряду величайших произведений ушедшего века. А Паустовский и Шаламов – образцы человеческого благородства и величия духа.

Да простят мне этот высокий штиль.

Тут недавно получил письмо с предложением заработка. Обычный лохотрон, ничего интересного - мы вам предлагаем работу , то да се, чтобы подтвердить серьезность ваших намерений вышлите нам двести рублей.

Но первая фраза потрясает не меньше, чем суждения Григория о литературе.

Издательство "..." в связи с расширением и увеличением объёма выпуска букинистической продукции предлагает Вам удалённую работу по набору текста

Говорят, что если левая ладонь чешется – это к деньгам. Ну, не знаю. У богатых, может, и к деньгам. А у бедных – к экземе.

Володя Поливанов всегда мечтал разбогатеть. Он любил жить на широкую ногу – такси, рестораны, «Честерфилд» из «Березки». Работал же он в технической библиотеке, в отделе каталогов. Платили там мало, и это ему очень не нравилось. Получки хватало дня на три. Остальное время его кормила жена. Хотя время от времени Володя пытался переломить судьбу. Пробовал бега, карты. Покупал лотерейные билеты. Играл в «Спортлото». Но все почему-то складывалось не так, как хотелось.

Потом наступили девяностые годы, и он стал предпринимателем. Занял денег у всех знакомых. Открыл парфюмерный магазинчик. Торговля однако шла вяло. А арендная плата все росла и росла. Люберецкие ребята, крышевавшие его бизнес, относились к нему душевно и, приезжая за деньгами, советовали:

— Бросай ты, Володька, это дело. Не твое это, ну не пойдет у тебя.

В конце концов магазинчик пришлось прикрыть. Но тут ему повезло. Друзья устроили Володю в крупную торговую фирму. Там очень хорошо платили. Он рассчитался с долгами. Купил почти новые «Жигули». Завел на работе любовницу. Снял ей квартиру. Планировал через год-другой снова открыть собственное дело. Хотя любовница почему-то была против.

Но все пошло наперекосяк. Володя дал знакомому торговцу товар на реализацию, на крупную сумму. А тот исчез не заплатив. Деньги, правда, Володя на фирму вернул. Взял в долг под проценты.

– Мне сейчас две-три крупных сделки провернуть, и я в порядке! – говорил он.

Но сделка все не подворачивалась. А долг рос. Чтобы его погасить, Володя занял в другом месте, проценты были еще выше. Дальше – больше. С работы его в конце концов уволили. Любовница по зрелому размышлению вернулась к мужу. Да и жена тоже ушла. Вернее, не ушла, а выгнала его из дома.

Он снял комнату в коммуналке. Бомбил на своих старых уже «Жигулях». Регулярно перезанимал под все более высокие проценты. Получив деньги, покупал пару блоков «Мальборо» и шел в ресторан обедать.

Последний раз я встретил его лет десять назад, на улице.

– Как дела, Вова? – спросил я.

– Да пока не очень, но это ненадолго. Скоро все будет хорошо. Может быть, даже сегодня!

– Что, нашел работу?

– Ну, наклевывается кое-что, но не в этом дело. Я играю в «Русское лото». По системе. Как раз через двадцать минут розыгрыш по телевизору. Я чувствую, что сегодня выиграю. У меня с утра ладонь левая чесалась. Побегу, извини!

Время от времени по телевизору крутят старый документальный фильм о Рудольфе Нуриеве. О танцоре там рассказывают разные люди – родственники, балетмейстеры, коллеги, друзья. Засняли телевизионщики и его первого балетного педагога. Очень немолодая женщина, выпускница Смольного института благородных девиц. Когда-то танцевала в балете. Видимо, она занималась с Нуриевым еще во Дворце пионеров. Рассказывала старушка о своем знаменитом на весь мир ученике с гордостью. Но и с укором. Осуждала его за эмиграцию.

Говорила смолянка очень эмоционально. Звучало это примерно так:

— Когда я с ним начала заниматься, он ничего не умел, ничего не знал… простой татарчонок!… Как он мог так поступить! Страна дала ему все, а он… Кем он был? Простым татарином!

Тем самым давая понять, с какого дна подняла танцора cоветская власть.

В старые времена в ЦШК проходил очередной чемпионат Москвы среди женщин. И одна участница, отложив партию, обратилась за помощью к своему бывшему педагогу. В детстве она занималась у него в Доме пионеров, и с тех пор они поддерживали хорошие отношения. Педагог был уже немолод, в шахматы давно не играл, да и в лучшие годы дошел только до кандидатского звания. Но когда-то одна из его бывших учениц добилась больших успехов. И он, как ее первый педагог, получил звание «Заслуженный тренер СССР». Борис Викторович работал в одном из спортобществ, печатал статьи в шахматной периодике, выпустил даже пару брошюр.

Итак, через пару дней девушка и ее бывший педагог сели за свободный столик в клубе, и тренер стал знакомить воспитанницу с результатами своего анализа.

— Надо играть конь с4, потом ставишь пешку на b5, коня отсюда не собьешь, и ты можешь спокойно усиливаться на королевском, - начал он.

— Подождите, подождите, - прервала его девушка, - как это "конь с4"! Она же cтукнет на е6 ладьей, шах, шах и я без фигуры!

— Да? – сказал Борис Викторович, задумчиво глядя на доску. – А с кем у тебя, собственно, эта отложенная?

— С такой-то, - недоуменно ответила шахматистка.

— А-а-а, так она же дура, не найдет! – подвел итог заслуженный тренер.

Честно говоря, меня всегда немного коробит, когда я слышу это словосочетание. Почему-то вспоминаются читанные в юности брошюры про венерические заболевания, что-то такое: «болезнь может передаваться не только половым, но и бытовым путем». Интересно, что из всех видов ксенофобии прилагательное «бытовой» прилепляют только к антисемитизму. Никогда не слышал, например, про «бытовую русофобию». Звучит нелепо, согласитесь.

Собственно, я даже помню, как это выражение возникло. Было это в эпоху перестройки и гласности. В одном из популярных тогда телемостов кто-то из американцев сказал, что в СССР существует государственный антисемитизм. И один из наших журналистов дал ему решительный отпор. Он сказал, что да, встречается у нас еще антисемитизм, но на обывательском, бытовом уровне. А как государственная политика – нет и никогда не было.