Салли Смит - Королева

После аудиенции премьер заглядывала на глоток виски к личным секретарям ее величества. “Она беседовала с нами, – говорит бывший придворный. – И совершенно не напрягалась, что для нее редкость. Наверное, слушатели действовали успокаивающе” (12). Временами Тэтчер возвращалась на Даунинг-стрит с просьбой от королевы, обычно касающейся гвардейского полка. “Она приезжала в хорошем настроении, – вспоминает Чарльз Пауэлл. – Ей искренне нравились эти аудиенции, она не считала их пустой тратой времени, скорее напротив” (13).

Родив в 1953 году двойню, Тэтчер, как и королева, выступила в нетипичной для своего поколения роли работающей матери и точно так же поручила воспитание детей няням. Обе женщины избегали обсуждать свои чувства и переживания, поэтому не затрагивали при встрече личных тем, которые могли бы их объединить, – о трудностях совмещения работы и материнства, о том, как быть, когда муж оказывается на вторых ролях. Единственным исключением стала аудиенция, на которой королева поделилась советами по поводу гардероба перед поездкой премьера в Саудовскую Аравию (14). В остальном обе собеседницы старались не допускать даже намека на “женскую болтовню”. “Миссис Тэтчер считала немыслимым идти на сближение и, скорее, ожидала бы первого шага от королевы” (15), – утверждает бывший правительственный советник. Не делая таких шагов, Елизавета II тем не менее проявляла учтивость и внимание. Когда Тэтчеры приезжали в Виндзор (16) на ужин с ночевкой, королева тщательно выбирала интересные экспонаты для библиотеки – в один год это была коллекция антикварных вееров, в другой – нотная запись, созданная Моцартом в десятилетнем возрасте.

И королева, и премьер-министр командовали мужчинами без труда – но придерживались разных подходов. Елизавета II “оставалась сдержанной, однако могла бросить не то чтобы повелительный, но скорее мягко побуждающий взгляд, – говорит заслуженный придворный Эдвард Форд. – При ней ты чувствовал себя мужчиной” (17). Тэтчер, в кабинете которой имелась всего одна женщина-министр, завоевывала авторитет жесткостью и силой – заслужив прозвище “железная леди”, которое королева сочла бы для себя ненужным и даже неприемлемым. В сатирической телепередаче “Spitting Image” (“Точная копия”), где карикатурные куклы изображали политиков, королевскую семью и некоторых знаменитостей, в 1984 году вышла сценка, где премьер-министр с членами кабинета сидят в ресторане. “Что будете заказывать, сэр? – обращается официантка к Тэтчер (одетой в мужской костюм с галстуком и держащей в левой руке сигару). “Мне, пожалуйста, стейк”, – отвечает та. “Какой прожарки?” – уточняет официантка. Тэтчер: “С кровью”. Официантка: “Как насчет овощей?” Тэтчер: “Им то же, что и мне” (18).

Принцесса Майкл Кентская, жена одного из кузенов королевы, неожиданно точно подметила суть разделения труда между двумя стоящими у штурвала страны женщинами, обладающими каждая своим авторитетом. “Королева – это мать народа, – объясняла она своим детям. – Она отправляет вас в школу” (19). Маргарет Тэтчер представала “директором, который диктует правила, которым нужно подчиняться”.

Тем не менее премьер-министр проявляла подчеркнутую учтивость к своему суверену. “Никто не приседал в реверансе глубже, чем Маргарет Тэтчер, – говорит Чарльз Пауэлл. – Меня бы из такого реверанса достали только подъемным краном. Она происходила из очень патриотичной семьи, относящейся к нижним слоям среднего класса, где культивировалось величайшее почтение к монарху и его семье, поэтому она всегда зажималась в присутствии ее величества” (20). Тэтчер как-то сказала, что, будь она пришельцем-марсианином, которого попросили создать конституционное устройство, “учредила бы <���…> наследственную монархию с добросовестными представителями, подготовленными к руководству страной и исполнению своих обязанностей, способными усваивать уроки, несокрушимыми, стоящими над политикой, купающимися в народной любви и выступающими символом патриотизма” (21).

Тем не менее была одна повинность, которая премьер-министра тяготила, – ежегодное осеннее паломничество в Балморал, совершаемое ею “из преданности” (22), как утверждает Чарльз Пауэлл. Она приезжала в неизменном твидовом костюме и на каблуках – категорически неподходящей для сельской жизни экипировке. “Премьер любит прогулки по холмам?” – поинтересовался как-то один из частых гостей. “По холмам? – изумилась королева. – Каким холмам? Она с аллеи и шагу не сделает!” (23) Елизавета II подметила также, что Тэтчер не придерживается обычая удаляться с другими дамами после обеда. “Королева постаралась сгладить ситуацию, приглашая Тэтчер только на барбекю, не такие регламентированные, как обеды в замке, избавляя ее тем самым от необходимости следовать сложившейся традиции” (24), – объяснял другой гость. Для Денниса Тэтчера специально выделяли партнером по гольфу одного из личных адъютантов. Непременным пунктом программы был визит в Беркхолл, на чай к королеве-матери, которая была большой поклонницей Тэтчер. В последний день премьер-министр с мужем обычно отбывали на рассвете.

Всего три месяца спустя после вступления в должность Маргарет Тэтчер пришлось столкнуться с непривычной несговорчивостью королевы в роли главы Содружества. Камнем преткновения послужило правительство белого меньшинства в Родезии под руководством Иэна Смита, измученное непрекращающимися атаками черных партизан. В конце июля – начале августа 1979 года главы стран Содружества должны были встретиться в Лусаке, столице соседней Замбии, чтобы одобрить проведение лондонской конференции с участием Смита и всех фракций, включая предводителей черных партизан Роберта Мугабе (ярого марксиста) и Джошуа Нкомо, призванной уладить родезийский конфликт и подготовить почву для свободных и честных выборов. Британский премьер считала партизанских руководителей террористами и выступала за соглашение о разделе власти, которое Смит уже обсуждал с более умеренной черной партией.

Поскольку именно в Замбии располагалось командование партизанских сил, Тэтчер попыталась отговорить королеву от присутствия на встрече глав Содружества. Однако Елизавета II прекрасно помнила, как Хит не пустил ее на сингапурский саммит восемью годами ранее, поэтому на поездке настояла. До прибытия в Лусаку королева отвела девять дней на государственные визиты в Танзанию, Малави, Ботсвану и Замбию. Услышанное во время пребывания заставило ее всерьез обеспокоиться, что ряд африканских стран могут выйти из Содружества, если к власти в Родезии не придет черное большинство. Во время торжественного банкета в Малави на нее произвел такое впечатление доктор Хейстингс Банда, что она, забыв о манерах, даже позволила себе в разговоре поставить локти на стол (25). Неудивительно, ведь Банда был одним из самых незаурядных африканских руководителей – жесткий диктатор, получивший образование в Соединенных Штатах и Шотландии, занимался медицинской практикой в Соединенном Королевстве, где и приобрел привычку носить костюмы-тройки и фетровые шляпы.