Начало гражданской войны.

События в Ярославле протекали иначе, чем я предполагал. Правда, работа носила спешный характер благодаря восстанию чехов в Самаре. В Ярославле я отыскал командующего Ярославским военным округом генерала Ливенцова, который жил в поезде на вокзале. Он очень обрадовался тому, что я явился во-время, так как окружной штаб уже сформирован и поэтому можно взяться за формирование войск. Он пояснил, что о моем назначении на должность командира дивизии он уже говорил со штабом формирования красной армии в Москве, где согласились на это, и что поэтому мне приходится подать только заявление на его имя о моей явке. После этого ген. Ливенцов высказал надежду, что в ближайшие же дни я буду утвержден и можно будет приняться за формирование штаба дивизии и войсковых соединений по заранее выработанному плану. Для того, чтобы занять легальное положение и связаться с нужными лицами, я хотел возможно скорее получить утверждение. Но прошла неделя, а о нем не было никаких известий. На мой вопрос Ливенцов ответил, что против моего назначения окружной комиссар. По собранным сведениям выяснилось, что комиссар округа, некий Аркадьев, мне вовсе не знаком и, следовательно, обо мне ему ничего не могло быть известно. За это время я успел собрать адреса некоторых знакомых и боевых товарищей, главным образом проживавших в Костроме, Шуе и Рыбинске. Кроме того, мне пришлось еще поехать в Москву, чтобы восстановить прервавшуюся связь и подробно ориентироваться о состоянии нашего союза. Для этой цели я попросил ген. Ливенцова дать мне временное удостоверение и хотел уже выехать из Ярославля, как вдруг на бульваре встретил врача Григорьева вместе с бывшим начальником хозяйственного отдела 2-го Латышского стрелкового полка капитаном Скраббе, который еще в 1917 г. энергично боролся с большевистскими ораторами на заседаниях полковых комитетов.

От них я узнал много интересного, а именно, что офицерский союз за последние месяцы значительно вырос благодаря, главным образом, провинциальным городам. По словам Григорьева, в союзе в настоящее время числится около 3000 организованных офицеров. От вооруженного восстания в Москве наша организация окончательно отказалась. Это решение приняли после провала нашего штаба на Молочном переулке, где в мае было арестовано несколько близко стоящих к штабу офицеров. Между ними был также и мой помощник штабс-капитан Рублис и один из деятельных членов организации — штабс-капитан Пинка.

Вместе с провалом нашего штаба был арестован также генерал Довгерт, который во время моего пребывания в Москве стоял во главе одной из сильнейших организаций. Мы с генералом Довгертом поддерживали связь, хотя боялись его, думая, что он базируется на немцев. Теперь нам врач Григорьев рассказывал, что генерал Довгерт сидит в штабе графа Мирбаха в Москве.

Ликвидировав свою деятельность в Москве, наш союз эвакуировался в города Поволжья и, в связи с восстанием чехов, решил произвести вооруженное восстание в одно и то же время в целом ряде поволжских городов, создавая таким образом целый поволжский фронт, задача которого — облегчить движение чехов по Волге и приближение французского десанта из Архангельска [129]. На этот десант были возложены большие надежды, и постановление о таком срочном выступлении было принято согласно французским указаниям.

Большая часть союза, во главе с генералом Рычковым, который был назначен командующим всеми вооруженными силами союза, эвакуировалась в Казань. Часть москвичей и Калужское отделение эвакуировалось в Ярославль, небольшая группа с полковником Брэдисом — в Рыбинск, другая часть москвичей с врачом Григорьевым — в Муром. Не выработанными остались планы о Костроме, Вологде, Шуе, и Иваново-Вознесенске, где также хотели произвести восстание, но где ещё не было местных организаций. Это решение, как мне потом передал Савинков, было принято в окончательной форме в связи с постановлением объединенных политических партий. Таким образом, осталось только приложить все силы, чтобы добиться успеха в объеме принятых планов. Времени осталось очень мало, ибо восстание поднять было решено в конце июня. Этим и объясняется прибытие в Ярославль врача Григорьева, так как заведующих ярославской организацией необходимо было ознакомить со всесторонне разработанным планом и начать подробную выработку плана восстания. Так как полковник Перхуров сам приехать не мог, то эти обязанности взял на себя врач Григорьев, которому по этому же делу необходимо было поехать в Кострому, а Перхурову — в Вологду. Так как Григорьев встретил меня в Ярославле, то я взялся исполнить часть его обязанностей и в тот же вечер выехал в Кострому, чтобы по полученному адресу и пропуску связаться с местной организацией г. Костромы.

В Костроме я сперва отыскал своего старого товарища подполковника Колпака. Колпак недавно прибыл с румынского противогерманского фронта, который держался до самого Брестского мира. О каких-нибудь офицерских организациях в Костроме Колпак ничего не мог рассказать. На второй день я пошел по данному адресу, где нашел штабс- капитана И., известного мне еще со времен фронта. Он передал мне не особенно удовлетворяющие сведения. Организация, представителем которой он был, состояла только из 8-ми человек. Это была слишком маленькая сила, с которой я никак не мог считаться. Поэтому я решил на скорую руку попытаться здесь что-нибудь создать. С помощью некоторых знакомых мне удалось найти еще вторую офицерскую организацию и познакомиться с ее представителями, но и эта организация была слишком ничтожной и имела в своем составе не более 20 человек. Костромские организации стояли вне политических платформ и соглашались действовать под знаменем ген. Алексеева. Сильнейшая из организаций имела полные сведения о силах красных в Костроме, об их целях, военных припасах и т. д. В то время в Костроме находился один полк советского правительства, но очень слабый, ибо он был отправлен на Екатеринбургский фронт и здорово потрепан чехами, после чего полк разбрелся. Остатки его на второй день после поражения собрались и по своей инициативе приехали в Кострому. Мой приезд совпал с приездом этого полка. Это был довольно печальный, но и комичный случай. Полк в составе около 150 человек, прибыв на Костромской вокзал, не пожелал оставить вагонов до тех пор, пока им не дадут обмундирования. Когда это было исполнено, он потребовал оркестр и только после этого гордо во главе с оркестром зашагал в казармы. Кроме войск, костромские большевики имели сильную и опасную для нас опору в виде хорошо организованных коммунистов, по большей части рабочих, эвакуированных из бывшего прифронтового района. По нашим сведениям, коммунисты легко могли выставить около 600 штыков. Кроме того, в их распоряжении была вся артиллерия, в городе — один тяжелый дивизион. Батареи были установлены на левом берегу Волги, недалеко от вокзала, где находилась одна из эвакуированных фабрик. В костромских складах было много разного оружия, снарядов и патронов. О всех этих припасах наша организация имела подробные сведения.