Ариадна Эфрон - Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

Очевидно, в каждом частном случае придется решать, не подчиняясь единому правилу. Как Вы думаете? Это — вопрос немаловажный по существу.

Мне бы хотелось: оставить посвящения опубликованные (иначе нельзя) — и те, что мама сама восстановила бы (к примеру: Пастернак, Волошин, Мандельштам, Гронский) — знаю, что не восстановила бы Родзевича, Завадского, Штейгера — по незначительности их, как первопричины стиха… Впрочем, скажем, стихи, посвященные Завадскому, на мой взгляд, почти равнозначущи причине…

Я почти не отдохнула, т. е. силы плохо восстанавливаются, сердце и дыхание плохо слушаются, но голова настолько прояснилась, слава Богу. Если бы никаких забот, кроме книги! Обнимаю Вас. Желаю Вам хоть отоспаться на праздники. Кто знает, когда письмо дойдет до Вас! Почта наша 3 дня не работает со всем народом наравне. А. А. шлет привет.

«Волшебный фонарь» кончается «Литературным прокурорам»; стихи к Брюсову «Я забыла, что сердце в Вас только ночник» — сборник «Из двух книг», М., 1912 г.

Милая Анечка, пользуюсь оказией — завтра наши соседи — «культоры» едут в Москву и опустят письмишко. Кстати, статуя Ленина работы Павла Ивановича [635]была торжественно установлена на тарусской «Красной» площади — открытие было 7-го ноября. Ада видела памятник, говорит — производит хорошее и не банальное впечатление… Посылаю Вам очередное послание Вашего пражского приобретения. Насладитесь — пришлите, пожалуйста, обратно, чтобы я ответила с присущим мне тактом, доброжелательством и грацией. Особенно меня пленил длинный абзац о моих, пардон, размерах, также и мудрые слова насчет Орловского предисловия и разрешение Орлову написать письмо ему, Морковину.

Как видите, у товарища есть средство на задабривание меня несложным путем «бытовых подарков», но средств на фотокопии, хотя бы 2–3 писем в год, не находится. Всё это — особенно посулы «бытовых подарков» — мне решительно не нравится. И вообще — ну его в задницу. Каким-нибудь путем постараемся добиться фотокопий, а остальное приложится.

Получила Ваши комментарии к Казанове; как раз в это время прочла в маминой записной книжке о 6 или 8 томах мемуаров Казановы (которые она хотела бы иметь). Так что не 18, как мне казалось! Надо пораскинуть мозгами, где можно найти их, коли нет в Ленинской библиотеке. Может быть, в Библиотеке иностранной литературы? Может быть, позвоните Наташе Столяровой, у нее есть ходы в разные библиотеки. И я ей напишу 2 слова по этому поводу. Мне кажется — просто немыслимо обойти молчанием «достоверные» места пьесы, тем более что вся она «замешана» на достоверном материале.

Думаете ли Вы сделать (т. е., конечно, обе мы сделаем!) вводную часть, или как там это называется, к комментариям Казановским — вводную часть о цветаевской драматургии вообще — где сказать более подробно о цикле романтических пьес, охарактеризовать вкратце каждую из них? В архиве есть, в частности, подобный план несохранившегося «Ангела».

О «Фениксе» есть (в архиве) еще материалы, как будто бы пригодные для комментариев. Нужно будет углубить и развить тему «не-признания» театра (зрительного) и вместе с тем увлечение формой театральной пьесы, от «Метели» до «Тезея» и «Федры». Увлечение формой диалога и монолога для раскрытия внутренней сути людей и событий. Укрепить «мостик» между тем, что, относя ранние пьесы к поэмам , в поэмах она обращалась к монологу, т. е. опять же стилистически, к «театральному» приему. Или это уже не относится к комментариям? Господи! Дай сил, времени и ума, чтобы все это вытянуть и дотянуть до кондиции…

Андреевы приехали и что-то привезли; буду в Москве в той проблематической половине ноября, когда и Орлов приедет (обещал дать знать) — чтобы повидаться и с ними, и с ним — выезжать «сепаратно» по каждому случаю не удастся, т. к. Ада будет прочно сидеть в Москве недели две, чтобы доводить до ума пресловутую квартиру, а мне придется просить соседку переночевать тут ночи три; там у них свои семейные и бытовые трудности, так что к этому варианту приходится прибегать только в самых крайних случаях и очень ненадолго. Очень надеялась, что Андреевы приедут с Наташей в Тарусу на праздники (в прошлый их приезд так и было), но Наталиша предпочла «махнуть» с очередным ami <���другом — фр. > в Судак.

Не совсем поняла, что теперь с «Моим Пушкиным» — почему эта именно вещь начинает странно (тьфу-тьфу) множиться хотя бы в проекте: и в «Неделе», и в «Дне Поэзии», и в проектируемой книжечке? [636]Может быть, в «День поэзии» дать прозу хотя бы о музее, наиболее подходящую из трех? [637]Или уже поздно? Подумайте! Может быть, посоветоваться с Алигер, или со Слуцким, или с обоими? О музее — т. к. «проходимо», год юбилейный (музея) — (да и мамин…). Простите за все эти «может быть», да «нужно бы» и т. д. — но пол-ума хорошо, а полтора — лучше! А. А. будет на днях в Москве, позвонит… а пока целую.

Ася ничего не знает о «театральном периоде» (Вахтанговском) — ее не было в Москве.

Милая Анечка, Вы, видно, очень переутомлены и перегружены, Вам надо снять с себя часть побочных, хоть и цветаевских, забот, и немного прийти в себя. Предлагаю Вам отставить, до окончания книги, в частности заботы о морковинских фотокопиях; дольше ждали, можем и еще подождать; а также не брать на себя заботу и ответственность за вечер в СП. Единственное мое пожелание и условие, это чтобы в нем не принимал участие Асеев [638]. Остальное — на воле Божьей и СП. Я написала Алигер и Антокольскому, прошу Алигер связаться с Журавлевым, он мою просьбу принять участие знает. То, что надо оставить при Вас — это, время от времени, узнаванье, как идут дела с Пушкинской книжкой [639]. Много времени это не займет.

1) Ваш демарш (надеюсь, он не состоялся) относительно Ады Александровны, по меньшей мере, простите, некорректен. Она ни в коей степени не имеет отношения к книге, все претензии по которой Вы должны обращать только ко мне. Чего бы Вы сказали, если бы, в Ваше отсутствие, я по таким-то и таким соображениям, решилась бы предложить Вашей матери перезимовать в Тарусе? А. А. и так навьючила на себя достаточно моих забот, чтобы еще взвалить и эту. Одумайтесь, ради Бога.

2) Относительно потерянного времени: я действительно очень виновата, что, взяв кус не по зубам, польстилась на квартиру, на Скаррона во покрытие долгов, да и на поездку в Латвию. Все это было нелепо, и пеняю на себя, а не на своих советчиков, ибо именно я знаю, насколько ограничены и силы мои, и возможности.

3) Не согласна с Вами, что мой приезд в Москву до конца работы над книгой — для совместной с Вами работы — панацея от всех зол. Во-первых, «летняя практика» показала, что вместе мы работаем хуже, чем порознь, и действуем друг на друга размагничивающе. Это ни к чему. Поскольку одна из главных забот в основном «литературная обработка» материала, составление вводных частей (необходимых, ибо речь идет о Большой, а не о Малой серии) и пр., что, в основном, предстоит, видимо, делать мне, то этим заниматься буду именно в Тарусе, в той обстановке, которая мне сейчас больше всего подходит. Москва меня будет рвать на мелкие куски, это ни к чему.