Константин Ливанов - Записки доктора (1926 – 1929) [litres]

– Хочу попросить доктора сделать «вычистку» моей девке!

– Доктор этим не занимается, а сколько же времени беременна твоя дочка: вон у неё живот-то какой?

– Нюшка! Сколько время брюху-то твоему, месяцев шесть, што ли?

– Шесть!? Во-о-семь!

– Восемь! Да какая уж тут «вычистка», один только месяц осталось доносить – пусть уж лучше доносит.

– Ну так как же, Нюшка, – доносишь, што ли?

– До-ношу!

15. IX

Старуха 70 лет. Порез руки и ноги. С трудом ходит, подпираясь палкой. Шла из деревни – 6 вёрст от города – целый день. По дороге, в перелеске, двое мужиков (один из них молодой парень) сняли с неё сапоги, пальтушку, оставили в одном платье. Издевались, когда она молила их и плакала.

16. IX

«Живу одна-одинёшенька: были две дочки, да и те “обребятились”».

«Была я раньше как лепёшка толстая».

«Как лучше мне – греться или студиться?»

«Голова болит – словно курицы долбят в темечко».

Пословица: «Людей расспрашивай побольше, а держись своего разума».

«Не держит меня земля: всё падаю и падаю. Истрепала всю свою силу».

«Живот у меня заболел – муж говорит: беги скорей к доктору, уж не сошёл ли у тебя с места “золотник”».

«Лягу на бок – нельзя! Лягу на другой – а там словно кот песни поёт».

17. IX

«Не знаю, как в городах, а в деревне бабы воют. Столько теперь разведённых жён, что просто беда!»

«С мужиков взятки гладки… им што! Хоть десять раз в год женись!.. И не столь за баб обидно, сколь за ребят! Щепками беспризорными растут по милости отцов своих!»

– Всё хочу спросить вас: папашеньку-то где схоронили?

– На родине!

– Вот хорошо-то – с мамочкой, значит, вместе!

– Как хотелось голубчику – так и устроил Господь!

18. IX

«Как человек, сведущий в медицине, ненавижу я мочевую кислоту, от которой организму получается зло сверхъестественного масштаба. Ну это между прочим, а главное, с чем я к вам обратился, – это боли у меня в правом подреберье, те самые, которые бывают при воспалениях печени, так называемых циррозах, при некоторых душевных и нервных состояниях.

Между прочим, нет ли у меня миокардита или эндокардита, как происходящих от греческого языка? Не принимать ли мне йод, который содержится в большом количестве в морских водорослях? Или, может быть, лучше белладонну в небольших, конечно, дозах, как советуют лучшие медицинские авторитеты? Впрочем, в этом вопросе я всецело буду согласен с вашим мнением, как авторитетного диагноста и прогноста, тоже слова природы греческой…»

«Тяжёлое, но вместе с тем и поучительное зрелище представляет смерть ребёнка. Мы дольше утешаемся тем. что его ранняя могилка служит источником великих подвигов любви и милосердия. Каждая слеза, падающая на такую могилку, отзывается на земле каким-нибудь добром. По стопам разрушителя подымаются новые всходы, презирающие его власть и освещающие путь к небесам» (Ч. Диккенс [49] Чарльз Диккенс (1812–1870) – английский писатель-романист, произведения которого были особенно популярны в России. ).

«Какая теперь жизнь – спаси, Царица Небесная! – когда мужикам работать нечего… Дали этто работу на бумажной фабрике: распилить, расколоть и сложить кубок дров за два рубля! Да разве это работа – одно мученье! А ведь мужик-то у меня – слесарь, и хороший слесарь!»

«Пришлю к вам “на счет абортика” поговорить».

«Революция несчастная! Вот всё с неё и хвораю… Только уж вам и говорю, потому мы считаем вас не за человека а как бы за ангела».

«Спасибо тебе, батюшко ты наш, оздоровитель ты наш… Через тебя, добродетеля нашего, Господь посылает нам свои милости».

«Как поем – так в животе-то: буль-буль-буль, как революция какая!»

«В животе-то: буль-буль-буль – словно это таскают взад-вперёд, взад-вперёд!»

«Уж очень я похудела: как две доски сложены вместе, скажи, – нисколько мяса нет!»

«Бронхиальное воспаление почек».

«Давно к вам собиралась, да уж больно совестно было: развелись у нас тараканы, – скажи, начисто всю изъели – показаться стыдно!»

Фамилия: Папиросова, имя: Эльвира.

– Ну, чем хвораете?

– Чем хвораю? Послушай – так скорей узнаешь! Где же мне самой знать… Вы люди учёные, всё лучше нас знаете!

– Ну всё-таки надо же с чего-нибудь начать, ну что больше всего беспокоит?

– Што беспокоит? Да всё: и голова, и грудь, и живот, и ноги, и руки – всё болит! А уж как голова болит – скажи кто-нибудь, что легче будет, если оторвать голову: оторви, сделай милость! В ножки поклонюсь! Вот голову-то мне и прослушай хорошенько!.. Нельзя прослушать!? Как это нельзя? У других слушаешь, а у меня нельзя? Ну дак пошли на лучи: пусть там просмотрят… И на лучи нельзя! Ах ты, Господи: у других можно, а у меня нельзя?!..

Голова от живота, говоришь? Ну а живот-то от чего? Уж так болит, так болит – места не нахожу! А уж как ноженьки мои – совсем не ходят, вовсе отымаются! И рученьки болят, уж так болят: всю-то ноченьку всё и качаю их – пока качаю, только и свет вижу… Всё нервенное, говоришь, от расстройства?.. Кормилец ты мой! Вот уж правильно, так правильно! Уж такая моя жизнь – тошнёхонько! Не приведи Создатель никому!..

Напиши ты мне бумажку, сделай милость, – продналог с меня требуют, а какая я работница – сам видишь: как есть вся больная!..

«За ваше лекарство чувствительно вас благодарю: аппетит необыкновенный: прямо, можно сказать, не аппетит, а “жора”: ем, ем и всё мало!»

«Благодарю вас за ваше “приятствие”».

«На днях был у вас мужичишко: такой мусорный, никудышный, просто сопля какая-то, а не мужик, посмотреть тошно: ну дак это мой муж!»

«Болит под обоими “крылышками”».

– Сколько вашему ребёнку лет?

– Два года, три месяца, двадцать три дня, шесть часов…

Имена: Ревмира, Джера.

«А уж нервы мои никуда не годятся… Самое главное – сна нет… Не сплю и не сплю… Уж я вам прямо скажу: не сплю из-за мамаши. Взяла манеру молиться по ночам. Только начнёшь засыпать, начнёт мамаша возиться, кашлять… А потом молиться зачнёт вслух… Ну хорошо бы одну-две там молитвы, а то часа на два машину заведёт… Сил никаких нет! Перегородка тоненькая, всякий шепоток слышен… Мамаша, говорю, дорогая, надо же людям покой дать! Если вам не спится, так я-то чем виноват! Мне нужно на службу идти: сегодня не поспи, и завтра, и послезавтра – с ума сойти можно! Вот уйду на службу: пожалуйста, хоть целый день молитесь; сделайте милость – не запрещаю: хоть лоб себе расшибите!..

Ну и пойдёт тут у нас баталия… Она меня и “басурманом”, и “нехристем”, и всякими другими словами, а я пошлю её к “чёртовой бабушке”, а то и ещё похуже – прямо, можно сказать, матом обложу… Самому потом смешно станет, да и жалко, что старуху обидел. Давал себе слово – ничего не говорить: одеялом голову закрою наглухо, да ещё и ухи заткну – душно, вспотею весь! Откроешь голову, а тут тебе: шу-шу-шу, жж-жж-жж! Хоть что хошь – не заснёшь, да и полно!..