Константин Ливанов - Записки доктора (1926 – 1929) [litres]

15. VIII

«Рожь зелёная. Хлеба нет. Сено всё погноили: трети нет против прошлого года. На полях грязь. Во многих деревнях озимое не хотят сеять. Прежде успевали засеять до Успеньева дня, а нынче первый Спас прошёл, а у нас ещё и жнитва не начинали. Не знаем – как жить будем!»

18. VIII

«Как себя хорошо чувствовала после вашего лечения! Прямо все обращали внимание. А теперь от расстройства всё прахом пошло… Сын объявил, что женится… Куда ни шло, если бы невеста-то была какая-нибудь путёвая, а то – просто шляющая девка… В приюте ребёнок, да ещё два аборта сделала. И на что польстился – как есть не понимаем! Отец цельную неделю плакал…»

22. VIII

«Как можно хорошо жить, господин доктор?! В прошлое время у мине всё было, что надо при моей болезни: и компот, и яблоки, и всякие фрукты. Всё у мине было, что хочу, господин доктор. Раз господин доктор приказали: не есть того-другого, а есть только фрукты – пажалуйста, раз для здоровья нужно, пажалуйста… А теперь, господин доктор, разве я знаю, что такое компот, яблочки, виноград? Ничего я не знаю… В прежнее время я пила Боржом, Сентуки – чтобы не поднимался мой живот… А типерь – посмотрите, господин доктор, какой у мине живот!.. И что ж я поделаю, господин доктор, когда ничего нет и я не знаю, на что купить?! Я знаю, что мине нужны ванны – а скажите, господин доктор, могу я делать ванны, когда у нас такая квартира, что, извините за выражение, только горшок ночной ещё поставить можно – и то тесно!.. Ну скажите, господин доктор, по совести – можно так жить? Ну так я вам скажу – совсем, совсем невозможно так жить!.. Вот я как вам скажу, господин доктор, и вы уж поверьте мне – честной еврейской женщине, господин доктор!»

«Пришла домой – дочка говорит: “Папа гулял два дня, прогулял десять рублей!” Как меня всю затрясёт, как затрясёт, зуб на зуб не попадает: у-у-у-у! Вот ведь какая нервная стала от нонешняго житья!»

«Уж не знаю: говорить ли?.. На старости-то лет такую болезнь получила, в таком-то месте, что сказать совестно… Не оттого ли, думаю, что этта за вениками ходила да на холодной земле и посидела – задницу-то, наверно, и настудила? Не иначе как от этого. Больше ума не приложу – отчего могло эко-то приключиться. Недели уж четыре болит: думаю, как я пойду, да батюшки, срам-то какой, да батюшки, совестно-то как!!»

24. VIII

«Он учится, и я учусь. Условились, что через год женимся. Теперь год прошёл, и он требует, чтобы я сходила к доктору и представила ему бумагу о своей невинности… В противном случае он не считает возможным жениться на мне… Я согласилась… Он, конечно, вправе этого требовать… Но как-то неприятно и гадко, чувствую в этом что-то оскорбительное: я же ему доверяла, мне и в голову не приходило ставить ему какие-то условия… Сказала ему так, а он ответил: “Мало ли что с тобой могло случиться! Хочу быть твёрдо уверенным!..”»

«Очень хорошо, честно вдовею: живу у отца с матерью».

26. VIII

«Уж так неудачно вышла замуж: его нахвалили, жить было нечем, мать померла… Теперь и похлёбку-то не каждый день едим – что-что, муж есть. Да и муж-то: не пьёт месяца три, а потом и запьёт месяца на два. Человек мастеровой: если денег нет, займёт у товарищей, а то и так напоят, а то пропьёт и с себя что-нибудь… В последний раз, извините за выражение, последние кальсоны с себя пропил».

«У нас в деревню доктор приезжал, еврей заграничный, и вот что мне сказал: “Если будешь есть плохую пищу – обязательно умрёшь!”»

28. VIII

По мосткам с пристани городского перевоза идёт женщина-крестьянка с мальчиком лет 13-У мостков причален плот. На дощечке надпись: «За полосканье белья две копейки с корзины». Женщина, обращаясь к мальчику, говорит: «Это за тряпки-то да за мешки-то наши… выполоскать-то их мы и без вашего плота сумеем! А вот хлебца-то дала бы советская власть крестьянам – это было бы лучше!»

Переправляюсь на лодке через Волгу. Кроме меня и перевозчика, в лодке – две женщины: пожилая и молодая. Нам пересекает дорогу лодка, у руля и на веслах – два совершенно голых молодца. Пожилая женщина плюнула и, обращаясь к молодой, говорит: «Было бы ружьё, так бы и застрелила эту погань!»

31. VIII

«Доктор нашёл у меня верхушки на лёгких. Пришли к нему наши справиться о моём здоровье, а он и говорит: ‘Не давайте ей есть с вами и пить, чашку, ложку – чтобы всё отдельно было, и в одной комнате не сидите и не спите”. На такое сумление меня навёл, что уж я решила: в могилу надо лечь. От места отказалась – думаю: всё равно уж умирать! А я, сама удивляюсь, – ничего особенного и не чувствовала… А как сказал он так – так и жизни не рада, пропади всё!»

«Страдание в глазах молодых людей является как бы законным достоянием пожилых. Оно-то и служит источником уважения к ним» (А. де Ренье. «Первая страсть») [84] Анри де Ренье (1864–1936) – французский поэт и романист. Роман «Первая страсть», опубликованный на русском языке в 1913 году, рассказывает о жизни французского общества в начале XX века. .

«В горбушке стреляет».

«Как есть вся в синяках… Муж дрался и раньше помаленьку, а этта как коршун напал».

1. IX

«Бог совсем на нас, видно, обиделся… Весь хлеб в воде… Да и следует обидеться: сами себе-то надоели, не то что Ему – батюшке! Не только молодые – про них уж говорить не приходится – а старики-то и те обасурманели!»

«Уж я вам потом занесу: сейчас, понимаешь, ни копья денег нету… Вишь како дело случилось: припаяли 7 рублей в месяц алиментов, а я совсем ни при чём… Понимаешь, служил я в кооперации, была у нас тут уборщица, путались с ей многие… А она, понимаешь, меня и припаяй: потому у тех ничего нет, а я один у отца, и хозяйство у нас порядочное. Ну, понимаешь, защитнику отдал 15 рублей, а уж для вас-то ничего и не осталось!»

Крестьянин Мологского уезда страдает коликами в животе и кровавым поносом. Объясняет свою болезнь тем, что вместо хлеба приходится есть месятку [85] Месятка – корм для скота, включающий отруби. . В их деревне и в окрестных таких заболеваний много и по той же причине.

2. IX

«Семь лет живём здесь. В голодное время уехали из Новгородской губернии в Саратовскую. Оттуда уехали из-за голода, пока ехали, полтора месяца ели одну траву. Здесь тоже трудно живется. Отвели нам землю мужики. Обстроились – поставили избу, сарай, лошадь завели, двух коров. Мужики стали завидовать, что живём справно, и всё стращают, что землю отымут… Налогами стали давить – хоть бросай всё и опять уезжай куда ни на есть! Как не работаешь – жить нечем; работаешь, так зависть берёт – зачем лучше нас живёшь! Нечего сказать, дожили до порядочка!»

3. IX

«Чувствую себя много лучше, слава тебе, Господи!.. Только простите, пожалуйста: может, неловко при вас Бога-то поминать? Не знаю, верите ли вы в Бога-то? Как-то всё не осмеливалась спросить вас… Ходила этта к железнодорожному врачу и тоже по привычке нашей глупой сказала к чему-то: ну и слава Богу! А доктор-то словно обиделся и говорит: А при чём тут Бог?” Ничего ему не сказала, а только, каюсь, подумала: если бы ты в Бога-то веровал, тебе же лучше было бы: и человека бы больше пожалел – создание Божие – и, жалеючи, лучше помог бы ему, надеясь не на себя только и на своё лекарство, а и на милость и помощь Божию».