Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

– Ох, как трудно провести неделю с его сиятельством.

Для производства ревизии правления IX округа путей сообщения, мне выслали из Петербурга печатные вопросы, на которые ревизующий должен дать письменные ответы по рассмотрении дел правления. Конечно, первым действием моим по ревизии должно было быть освидетельствование наличных денежных сумм и удостоверение в правильности ведения приходо-расходных книг. Сумм в наличности оказалось несколько менее, чем значилось по книгам; я немедля сообщил об этом Осинскому, который сильно этим встревожился; он обижался тем, что я мог сомневаться в их целости. Я просил его не тревожиться напрасно, говоря, что недостаток сумм, вероятно, объяснится при дальнейшей ревизии, и действительно оказалось, что билетов сохранной казны было более показанного в книгах, именно на сумму, недостававшую в наличности. Но эта ошибка повторялась в книгах в продолжение полугода, тогда как наличные деньги и билеты сохранной казны свидетельствовались каждый месяц и, следовательно, ошибка должна была бы открыться при первом же свидетельствовании. Это явно показывало, что свидетельство на самом деле не производилось, а председатель правления Осинский и члены правления ежемесячно прикладывали свои подписи в книгах собственно для соблюдения формы.

Вообще Осинский на действия мои во время ревизии смотрел весьма неблагосклонно; он уверен был, что я был причиной дурного к нему расположения Клейнмихеля, и что я подкапываюсь под него, чтобы занять его место. Нечего и говорить, что его подозрения были несправедливы: подкапывание под кого бы то ни было не было в моем характере; если же мне было бы предложено место Осинского, то, конечно, я от него отказался бы. Вскоре на его место был назначен инженер-полковник Жилинский, {о котором я упоминал в V главе «Моих воспоминаний»}, и Осинский только тогда убедился в своем несправедливом обо мне мнении, в чем мне сам сознался. Он вскоре вышел в отставку, и я потерял его из виду.

Для ревизии правления я оставался в Екатеринославе более 2 1/2 месяцев. Целое утро я занимался в правлении; остальное время проводил или дома за чтением, или в гостях, клубе и городском саду. Общество г. Екатеринослава я описал выше, а потому и не возвращаюсь к этому предмету. Придя однажды из правления в занимаемую мною квартиру, я узнал, что человек мой, уложив все мои вещи в мой дорожный экипаж, уехал в нем на присланных лошадях, но никто не знал, кем они были присланы. Я долго не мог сообразить, кто мог сделать такое распоряжение; наконец, я нашел моего человека у Катона Павловича Шабельского {441}, бывшего в это время екатеринославским губернским предводителем дворянства (впоследствии черниговский губернатор, уже умерший). Во время моего приезда в Екатеринослав его не было в этом городе. Приехав и узнав о том, что я в Екатеринославе, он прислал за моими пожитками. Шабельский жил в доме барона [ Федорa Ермолаевичa ] Франка, {о котором я упоминал выше}; с этих пор я большую часть дня проводил с ним, оставаясь в его доме и в то время, которое он проводил в деревне. Шабельский был адъютантом при Клейнмихеле, когда последний был дежурным генералом Главного штаба Его Величества; понятно, что больше всего говорили мы с ним о странностях и капризах Клейнмихеля, которые нам обоим были столь известны.

В июле 1851 г. было полное солнечное затмение; я с несколькими инженерами и с вице-губернатором Н. П. [ Николаем Петровичем ] Вульфом спустились в лодке по Днепру смотреть затмение у Вильного порога. Во всю мою жизнь мне только один раз удалось видеть солнечное затмение в полном его величии; наступившая в середине дня темнота со множеством звезд на небе, испуг животных, старание птиц спрятаться, блеяние коров; все это произвело на меня необыкновенное впечатление.

В этом году 22 августа исполнилось 25 лет с коронации Императора Николая I, и он со всем семейством к этому дню переехал из Петербурга в Москву в первый раз по железной дороге. Ревизия IX округа путей сообщения помешала мне быть в этом поезде. Решимость Клейнмихеля везти Государя со всем семейством по неоконченной дороге, на которой не было в надлежащем числе ни сторожей, ни сигналов, и не устроено было порядка эксплуатации, можно только отнести к тому, что он не понимал опасности, какой подвергались проезжающие по дороге при означенных условиях. В одном месте дороги стрелка не была хорошо направлена на путь, по которому шел паровоз; стрелочник из отставных солдат, перед самым проходом паровоза, подвинул ее ногой, вследствие чего лишился ступни. Без этой находчивости, отважности и предан ности, о которых не было доведено до сведения Государя, поезд сошел бы не только с рельсов, но и упал бы с насыпи. Государь выходил из вагона на устроенном через ручей Веребью мосту, длиной в 300 и вышиной в 26 саж.; для осмотра моста снизу, он сходил на самый ручей.

Деревянный мост через овраг и реку Веребье на Николаевской железной дороге

Фотограф И. Гофферт . 1873. Из коллекции Центрального музея железнодорожного транспорта Российской Федерации

Когда он сел снова в вагон, поезд не мог тронуться с места; оказалось, что по распоряжению производителя работ, инженера путей сообщения Журавского {442}, рельсы на мосту, для лучшего вида, были окрашены; наконец, насыпали на них песку, и поезд тронулся. Государь довольный постройкой моста, несмотря на эту остановку, произвел Журавского в следующий чин подполковника и дал ему орден Св. Владимира 4-й ст.

Начальники обеих дирекций железной дороги [ Николай Осипович ] Крафт и [ Павел Петрович ] Мельников получили орден Св. Анны 1-й ст. прямо с Императорской короной. Клейнмихель ничего не получил ни теперь, ни при открытии дороги в ноябре; Государь в это время был им недоволен по причине, которую я объясню в своем месте.

В Екатеринославе 22 августа был бал в дворянском собрании, которое помещается во дворце, построенном князем [ Григорием Александровичем ] Потемкиным-Таврическим. Зала собрания имеет весьма большие размеры, как и все, что предпринимал этот баловень счастья. Его намерение было сделать из Екатеринослава огромный город со значительными сооружениями; с этой целью он начал строить в нем здания на большом одно от другого расстоянии и в верхней части города заложил огромнейший собор, который величиной своей не уступал бы храму Св. Петра в Риме. Все эти величавые затеи привели к тому, что город, с весьма широкими грязными улицами, растянут по берегу Днепра на весьма значительном протяжении, через что сообщения в нем затруднительны; фундамент, заложенный под собор, составляет теперь каменную ограду около существующего собора, построенного в ее центре, и расстояние до него от ограды значительно. На высоком обрывистом берегу Днепра при доме Дворянского собрания имеется большой сад, называемый также Дворянским, в котором, по причине его отдаленности от населенной части города, никогда никто не гуляет. На бале 22-го августа я познакомился с весьма красивой дамой, г-жею Добянской, которая в 1850 г. жила в одном доме со мною и о которой по этому случаю я упоминал выше. Она меня пригласила к себе, и я с этого времени каждый день бывал у нее, до самого отъезда моего из Екатеринослава; в последующие мои поездки через Екатеринослав я узнал, что она переехала в Одессу, и я никогда более ее не встречал.