Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

Вонлярлярский по делам своим вел большую переписку; письма свои он большей частью отправлял не с обыкновенной почтой, а с весьма дорого стоившими эстафетами. Генерал [ Эдуард Иванович ] Герстфельд рассказывал мне, что, во время управления им Варшаво-Венской железной дорогой в Царстве Польском, Вонлярлярский потребовал экстренный поезд от Варшавы до границы. В это время экстренные поезда с разрешения наместника Царства князя Паскевича по каким-то причинам были отменены, а потому Герстфельд отказал Вонлярлярскому в его требовании. Последний заявил, что в случае получения экстренного поезда он, сверх установленной за него платы, даст поездной прислуге 10 000 золотых (1500 pуб.); Герстфельд отвечал, что прислуга уплачивается казной и не должна принимать подарков. Тогда Вонлярлярский, переменив тон, начал умолять Герстфельда дать ему поезд в виду того, что его дочь опасно больна в Вене. Герстфельд немедля приказал нарядить поезд, причем запретил прислуге принимать деньги от Вонлярлярского. На последней станции Варшаво-Венской дороги есть ящик для бедных, из которого каждый месяц вынимается несколько мелких монет. В тот же месяц, в который проехал Вонлярлярский на экстренном поезде, в ящике найдено, сверх мелких монет, 1500 руб. русскими кредитными билетами.

Возвращаюсь к описанию поручения по разъяснению претензий Вонлярлярского. Представленный Клейнмихелю рапорт по этому предмету был им в подлиннике препровожден Государю, который, призвав к себе Вонлярлярского, сказал ему, что перед отправлением комиссии в Могилев для исследования его претензий он уверил Государя, что все дело будет кончено в его пользу, а между тем, по донесении этой комиссии, оказывается, что оно только начинается, и что, по ее мнению, Вонлярлярскому не следует более никаких денег. Последний отвечал, что заключение комиссии несправедливо, чему служит явным доказательством получение его поверенным через три дня по отъезде комиссии более 200 тыс. руб. из правления, которые поверенный его уплатил разным лицам, в чем представил расписки последних. Уверенность же его в том, что дело должно кончиться согласно его желанию, заявленная им Государю в то время, когда Его Величество объявлял ему о посылке комиссии в Могилев, происходила от того, что тогда были назначены в комиссию только Мясоедов и Серебряков, а между тем, кроме них, был послан и я, что будто бы я, при всех других моих достоинствах, всегда толкуя в пользу казны недоразумения, возникающие в расчетах между казной и частными лицами, имел большое влияние при рассмотрении его претензий и направил дело не в его пользу.

Государь был очень недоволен тем, что Клейнмихель дозволил себе послать кроме лиц, которых он ему представлял, и меня, не спросив на это особого разрешения. В таком виде этот разговор был передан мне по поручению Вонлярлярского, бывшим моим товарищем по Институту инженеров путей сообщения Львом Роп(п)ом, {о котором я упоминал в III главе «Моих воспоминаний»}, находившимся уже в отставке и производившим для Вонлярлярского изыскания по устройству железной дороги между Москвой и Нижним Новгородом.

Согласно докладу Клейнмихеля, донесение, представленное Мясоедовым, Серебряковым и мной, Высочайше повелено рассмотреть в совете Главного управления путей сообщения с приглашением для присутствования в нем по этому делу H. Е. [ Никиты Ефимовича ] Заики, директора канцелярии главноуправляющего, Мясоедова, Серебрякова и меня. Означенное наше донесение в начале января 1852 г. было весьма обстоятельно обсуждено в нескольких весьма продолжительных заседаниях Совета, который признал его правильным, о чем и доложено было Государю Клейнмихелем в половине января. Доклад этот поднял страшную бурю; уверяли, что Государь самым грубым образом выгнал Клейнмихеля из своего кабинета, сказав, что Совет Главного управления путей сообщения лжет, утверждая мнение комиссии, производившей следствие, так как Его Величеству вполне известно, что деньги Вонлярлярскому следовали, и что 200 тыс. руб. ему даже выданы, а потому Высочайше повелено дело это, ввиду уже выданных Вонлярлярскому 200 тыс. руб., пересмотреть в означенном Совете. С этого дня Клейнмихель заявил себя больным и не выезжал из дома более 3 месяцев, продолжая управлять вверенным ему ведомством. Я полагал, что для поверки сумм правления, которая сейчас же указала бы на выдачу или невыдачу Вонлярлярскому более 200 тыс. руб., следовало послать одного из лиц, состоящих при Клейнмихеле по особым поручениям. Он, посылавший их повсюду для исполнения самых ничтожных поручений, на этот раз нашел достаточным послать в Могилев курьера с требованием о доставлении сведения о том, выданы ли Вонлярлярскому деньги. Курьер привез донесение окружного правления путей сообщения, что за работы, произведенные Вонлярлярским в декабре, денег ему не выдавалось. Совет Главного управления путей сообщения, собравшийся по получении этого донесения, положил об этом донести Клейнмихелю и о том, что он остается при мнении, изложенном в прежнем докладе. По окончании заседания Совета, я получил частное извещение из Могилева, что деньги Вонлярлярскому действительно выданы. Я поспешил об этом заявить председательствовавшему в Совете Дестрему, не называя ему лица, от которого я получил извещение. Дестрем принял мое заявление очень горячо, хотел на другой день предложить о нем Совету, когда члены его соберутся для подписания журнала заседания. Между тем, по приезде моем на другой день в Совет, я нашел журнал бывшего накануне заседания уже подписанным Дестремом и прочими членами, и Дестрем никому ничего не говорил о моем заявлении. Впоследствии мне объяснили это тем, что Дестрем поступил так по требованию Клейнмихеля, который не желал, чтобы дан был ход сделанному мною заявлению. Дестрем же сказал мне, что Совет должен руководствоваться официальными донесениями, а не письмами от лица, которого имя даже ему неизвестно, и потому он подписал журнал вчерашнего заседания без изменения; после этого и я подписал его.

Этот журнал совета вместе с прежним, в котором Совет соглашался с заключением посланной в Могилев комиссии, Клейнмихель, не выезжавший из дому по болезни, послал к Государю, который написал, что Совет лжет, потому что Его Величество убежден в том, что деньги были выданы Вонлярлярскому. При этом Государь, конечно основываясь на словах Вонлярлярского, отметил в первом журнале Совета по этому делу те заключения, которые признавал неправильными. Клейнмихель передал в Совет замечания Государя, оставив самые журналы Совета при делах своей канцелярии в числе самых секретных бумаг, так что я этих журналов не видал, а говорили впоследствии, что замечания Государя против заключений Совета были написаны в самых резких выражениях.