Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

Неясности в инструкциях, в первом же заседании комиссии, были растолкованы в том направлении, чтобы сколько возможно более облегчить и ускорить уплату рабочим; так, вышеприведенное мною указание {данной в Петербурге мне} инструкции, чтобы уплачивать только поставщикам и рабочим «местным», под которыми в Петербурге хотели разуметь одних обывателей Смоленской губернии, мы нашли невозможным исполнить, и уплату по квитанциям распространили на всех рабочих, так как часто представлял квитанцию крестьянин Витебской губернии, а артель, с ним работавшая, состояла вся из смоленских крестьян или частью из Смоленской, а частью из других губерний. Вследствие этого тогда же предписано было всем исправникам Смоленской губернии, чтобы они повестили об учреждении означенной комиссии для уплаты денег по квитанциям, выданным из шоссейных контор Вонлярлярского, и писано было к губернаторам всех губерний, смежных со Смоленскою, с просьбою сделать такие же распоряжения по вверенным им губерниям.

Слезкин, видя, что дело по комиссии лежит на мне одном, хотел помочь мне тем, что принял на себя выдачу денег по квитанциям в присутствии комиссии, т. е. меня, потому что председатель и другие члены не ездили в комиссию. После {произведенных им} нескольких дней выдач оказалось, что он, по неопытности, передал какую-то незначительную сумму, затем он отказался от выдачи денег, и эта обязанность также пала на меня. Поручить ее чиновникам, мне незнакомым, я не решался. Я уже за то был благодарен Слезкину, что он ежедневно приходил в комиссию к 10 час. утра и уходил из нее вместе со мной. Ежедневно представлялось несколько сотен квитанций, из чего можно заключить, насколько я завален был целый день работой чисто механической. Во время уплаты денег, Слезкин и я насмотрелись на людское несчастие и наслушались благословений от получивших уплату. Некоторые, получая ее, не верили своим глазам, бросались на колена, клали земные поклоны перед образом, а потом и перед нами. Слух о скорой и верной уплате по квитан циям контор Вонлярлярского скоро разнесся по Смоленской и соседним губерниям, и каждый день новые толпы являлись в Смоленск с означенными квитанциями.

Не одни поставщики и рабочие надеялись получить деньги из ассигнованной Государственным казначейством суммы; многие кредиторы Вонлярлярского неотступно требовали, чтобы комиссия уплатила им его долги. Конечно, со всеми этими претензиями обращались ко мне; всем было мною отказываемо. Настойчивее других приступал ко мне живший вблизи Смоленска отставной генерал-майор Шембель; {бывший, кажется, флигель-адъютантом дядя моего товарища по службе Шембеля {457}}. Вонлярлярский занял у него 12 тыс. рублей под заклад своего имения Вонлярово; Шембель требовал, чтобы ему были уплачены эти деньги из назначенных в распоряжение комиссии; я показывал ему в подлинниках данное мне предписание и инструкцию в доказательство невозможности исполнить его просьбу и удивлялся тому, что Шембель хлопочет, имея закладную на имение, на которое было употреблено сотни тысяч, а может быть и миллион рублей. Шембель говорил, что Вонлярово не дает и не может давать никакого дохода и продолжал упрашивать меня уплатить ему 12 тыс. рублей, утверждая, что он эти деньги дал Вонлярлярскому для уплаты за поставки по шоссе. Конечно, ему каждый раз в его просьбе было отказываемо.

Сообщения между Вонлярлярским и Апухтиным были ежедневные с эстафетами; последний доносил о ходе дел по комиссии и о том, сколько выплачено денег. 22 апреля, согласно порядку, заведенному в комиссии, с 10 до 12 часов отобрано от поставщиков и рабочих значительное число квитанций и приказано им за получением денег прийти через день, так как на другой день было тезоименитство {458}Императрицы, день неприсутственный. Только что мы начали уплату по квитанциям, отобранным накануне, как вошел в присутствие комиссии губернатор князь Херхеулидзев, объявивший, что он получил по эстафете предписание министра внутренних дел, в котором он объявляет Высочайшее повеление о прекращении действий комиссии и о выдаче поверенному Вонлярлярского суммы, оставшейся неуплаченной, из 400 тыс. руб., отпущенных ей Государственным казначейством. Херхеулидзев прочел это предписание громогласно; затем комиссии оставалось прекратить всякую уплату, но мы решили суммы, выписанные расходом в шнуровую книгу, выдать, представленные же в этот день квитанции возвратить 24 апреля по принадлежности. Херхеулидзев согласился на это решение, как основанное на Высочайшем повелении, но он сильно соболезновал обо всех поставщиках и рабочих, не успевших еще представить свои квитанции и в особенности о тех, у которых были отобраны квитанции в самый этот день и которые имели полную уверенность получить через день деньги. Он заезжал ко мне после обеда, упрашивая меня придумать способ для уплаты денег, по крайней мере тем, у кого квитанции были уже отобраны, присылал ко мне Слезкина совещаться по этому предмету, но мой постоянный ответ был, что Херхеулидзев напрасно громко прочитал при чиновниках комиссии и при толпе рабочих, получавших деньги, ВЫсочайшее повеление о прекращении действий комиссии, а что по столь торжественном прочтении этого повеления ничего не остается нам, как передать остальную сумму Апухтину, а рабочим, представившим квитанции, их возвратить.

23 апреля, в день тезоименитства Императрицы, в обычае всех губернских городов было губернатору принимать поздравления всех служащих и затем отправляться с ними в кафедральный собор. На этом основании, я готовился ехать к Херхеулидзеву, но пока я одевался в полную форму, он взошел ко мне и сказал, что он отменил прием служащих, чтобы быть у меня, а от меня едет прямо в собор. Ко мне же он приехал, чтобы сказать, что его всю ночь тревожила мысль, что несчастные рабочие, представившие свои квитанции, не получат уплаты, и просил меня придумать средство для этой уплаты. Я представил ему, что после объявления им Высочайшего повеления о закрытии комиссии, она более не существует, но что он может, как губернатор, как бы для сохранения спокойствия между толпой рабочих, решиться на уплату денег по отобранным накануне квитанциям. Он опасался принять на себя подобное действие, и тогда, при настоятельной его просьбе помочь бедным рабочим, я ему предложил следующее. По полученному нами Высочайшему повелению сумма, оставшаяся в распоряжении комиссии, составляет собственность Вонлярлярского, а потому нельзя допустить раздачи из нее рабочим денег не только без согласия его уполномоченного, но даже без особенной об этом с его стороны просьбы. По желанию Херхеулидзева, я принял на себя упросить Апухтина подать такого рода просьбу губернатору; затем Херхеулидзев поехал в собор, куда и я обещался приехать от Апухтина. Мне очень нравилось это теплое чувство Херхеулидзева к несчастному люду, столь редкое в человеке пожилом, проведшем десятки лет на службе, приучающей к одним формальностям.