Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

Оба советовали обратиться к берлинским знаменитым докторам, с тем чтобы они назначили, какие воды должны пить сестра и жена моя. Подобные советы дают и теперь русские медики своим пациентам, отправляющимся на заграничные воды, а пора бы им знать, что бо́льшая часть немецких докторов, не изучив нисколько положения больных, отправляют их на те воды, от содержателей которых или от состоящих при водах докторов они получают условленную плату. Так случилось и с нами; мы обратились к берлинской знаменитости, лейб-акушеру Бушу {213}(кажется, так была его фамилия), и он сестру с ее детьми послал в Киссинген, а меня с женою и Е. Е. Радзевской, положением здоровья которой почти совсем не занялся, в Гомбург. Впоследствии оказалось, что эти воды были вредны жене моей, и в особенности Е. Е. Радзевской, которая, после питья их, постоянно чувствовала себя дурно; {мне же они были бесполезны}.

Сестра, не решаясь ехать по железной дороге, купила в Берлине четырехместную коляску и просила, чтобы я в берлинском почтамте, {по неумению ее говорить по-немецки}, произвел вперед за все расстояние до Готы все обязательные {на получение трех лошадей и другие разнообразные, как указано выше}, платежи {и в том числе платеж на водку, под названием тринкгельд, с тем, чтобы не иметь никаких расчетов с содержателями почт, а почтальонам давать на водку, сверх указанного и уже уплаченного, по своему усмотрению }. В почтамте мне дали печатный бланк, в котором обозначили полученные деньги за все расстояние по каждому из разнообразных платежей, но в бланке было напечатано, что вся плата произведена за исключением тринкгельда (Trinkgeld exclusiert). С трудом я упросил взять эти деньги и в слове exclusiert слог «ех» заменить слогом «in» [42].

Отправив сестру с ее детьми на почтовых лошадях, я поехал с женою по железной дороге до Готы, где она оканчивалась и где мы должны были дождаться приезда сестры, которая опоздала несколькими часами по следующей причине. По приезде ее в Потсдам почтовый смотритель требовал от нее уплаты узаконенных денег на водку почтальону. Старшая дочь ее, Валентина, 10 лет, объяснила, что в Берлине уплачено все что следовало, в том числе и узаконенные деньги на водку почтальону и что сверх того несколько зильбергрошей даны последнему. Но почтовый смотритель ничего не хотел слышать, объясняя, что по его расчету, который он действительно неоднократно делал на бумаге, деньги на водку почтальонам в Берлине уплачены не были. Валентина убеждала его тем, что они проехали промежуточную станцию между Берлином и Потсдамом, где с них этих денег не требовали, но ничего не помогало: им не давали лошадей. Между тем наступила ночь, и сестра объявила, что с наступлением утра она будет жаловаться потсдамским властям. Но утром почтовый смотритель, не требуя более вторичной уплаты тринкгельда, дал сестре лошадей. {Как объяснить эту проделку почтового смотрителя; хотел ли он в другой раз получить деньги уже уплаченные или действительно, не умея считать, находил, что тринкгельд не был еще уплачен? В первом случае это не делает чести его честности, а во втором его арифметическим способностям.}

На Веймарской станции железной дороги кто-то мне указал на виднеющуюся вдали крышу дома, в котором жил Шиллер {214}. В то время железные дороги были новость и, конечно, еще странно было видеть проезжающих через Веймар и не заходящих смотреть на дома, в которых жили Шиллер и Гете {215}. После того я несколько раз проезжал через Веймар, и никто уже не помнил, что туда нарочно ездили и ходили пешком, чтобы видеть означенные дома. Кто-то очень справедливо заметил, что с распространением сети железных дорог в Европе она сделается для путешествующих terra incognita, так как им будут известны только большие центры, [ такие ] как Париж, Вена и т. п., и места, в которых имеются {минеральные} целебные воды.

Из Готы во Франкфурт-на-Майне мы поехали в двух каретах. Подъехав в Франкфурте к Hôtel de Russie {216}, мы оглушены были звоном в большой колокол гостиницы, на который выбежали хозяин гостиницы, человек очень богатый, и несколько кельнеров. Нам дали помещение в нижнем этаже и кормили порядочно; последнее я считал следствием того, что Франкфурт входил в состав Вестфальского королевства при Наполеоне I и что водворившуюся {тогда} в нем французскую кухню немцы не могли выгнать. Во Франкфурте нас встретила хорошая погода; в нем не было берлинской военщины и улицы, за исключением жидовского квартала, были чище; вообще город нам понравился. Мы сделали в нем большой запас белья в магазине еврея Доктора, который показался нам и приличнее, и обходительнее берлинских торговцев из немцев и евреев. Впоследствии мы были постоянно знакомы с хозяином этого магазина, который первый во Франкфурте имел вывеску с русской надписью «Рубашки» и т. п. Одно обстоятельство оставило в нас неприятное впечатление о Франкфурте; когда мы ехали в очень красивой коляске, нанятой у содержателя гостиницы, уличные мальчишки бросали в нас засохшею грязью и даже маленькими камушками; {хотя мы не подавали ни малейшего повода к этим неприязненным действиям}. Мои дамы говорили, что, верно, тем Франкфурт и вольный город, что в нем вольно мальчишкам обижать проезжающих.

Из Франкфурта сестра с дочерьми и нашей девушкой Аграфеной по ехали в Киссинген, а я с женой, с Е. Е. Радзевской и со слугой сест ры Иваном в Гомбург, {где, пробыв недолго в гостинице, заняли нижний этаж небольшого дома с садиком}. Гомбург был тогда очень незначительным городком {217}; при водах был всего один доктор Трап {218}. Из всех жителей и посетителей Гомбурга только он и ландграф Гессен-Гомбургский {219}имели экипажи. Ландграф {220}выезжал очень редко, так что Трап один разъезжал по городу, сидя весьма важно на высокой подушке, положенной на сиденье коляски. Медицинские познания его показались мне весьма ограниченными; на все, что мы ему говорили о наших недугах, он отвечал одно:

– Пейте воду, конечно, минеральную.

Около минеральных источников была тогда только одна аллея и не было никаких удобств; {сад и все удобства устроены впоследствии благодаря содержателю рулетки}. Видеть в городе было нечего, но услужливые комиссионеры из-за нескольких крейцеров предлагали осмотреть дворец и картинную галерею, которая состояла из небольшого числа копий с картин известных художников. Дворец был плох и беден; перед ним бил тонкой струей на очень малую высоту фонтан; количество пресной воды, изливаемой им, было весьма ничтожно; обыватели Гомбурга {по неимению пресной воды} привозили ее из речки, разделявшей Великое герцогство Гессен-Дармштадтское {221}, пограничное с Гессен-Гомбургским ландграфством {222}, от Гессен-Кассельского курфюршества {223}, верстах в шести от Гомбурга. По противоположному направлению была в ландграфстве хорошо устроенная аллея; она вела к небольшой горе, с которой открывался довольно красивый вид. Один из гомбургских ландграфов {224}был женат на английской принцессе, и на ее деньги была устроена эта аллея. Ландграфство было очень невелико; медиатизированное {225}в 1806 г., оно, вероятно по причине родства ландграфа с великобританским королевским домом, было снова образовано в 1815 г. Ландграф в 1847 г. был стар; его единственный наследник, молодой человек, весьма неуклюжий, с огромными ногами, каждый день бывал на водах и любезничал с какою-то ангальтской принцессой, которая была недурна собой. Вскоре ландграф и его наследник умерли, и ландграфство тогда было присоединено к Гессен-Дармштадтскому Великому герцогству, а в 1871 г. к Прусскому королевству. Владение ландграфства состояло из двух отдельных полос земли; одна, заключавшая город Гомбург с тремя небольшими селениями, была величиной 1 1/2 кв. мили, а другая прирейнская, отдаленная более чем на 8 миль от первой, была величиною в 3 1/2 кв. мили. Контингент войск ландграфа, который он обязан был выставить по требованию бывшей Германской конфедерации {226}, был менее чем во сто человек. Это войско ежедневно собиралось в седьмом часу вечера, и ему производилось ученье его главнокомандующим, каким-то старым капитаном. Несмотря на то что час ежедневного сбора был определен, каждый день шесть военных музыкантов обходили город Гомбург и смежные с ним три селения и трубили сбор. Войско ландграфа, {несмотря на ежедневные учения}, не могло похвалиться хорошим строем.