Барт ван Эс - В поисках Лин. История о войне и о семье, утраченной и обретенной

После ужина Лин приносит письмо – на сей раз длинное; она получила его от Ма в первые месяцы замужества. Ма откликается на тревогу, которой с ней поделилась Лин, – ту беспокоило, что зажиточный и ортодоксальный религиозный мир, к которому она примкнула, все дальше и дальше отходит от более фундаментальных гуманистических ценностей, свойственных семье в Дордрехте.

Дорогая Лин,

знаешь, иногда бывает – жизнь проживешь, а ума не прибавляется. Ты такая ранимая, так не уверена в себе. И ты слишком часто воспринимаешь все шиворот-навыворот: случилось одно, а ты видишь совсем другое. Ты пишешь, что тебя тревожит, насколько наша семья отличается от семьи Альберта по атмосфере и мировоззрению – и что так оно и будет всегда.

Лин, вот как я вижу положение на самом деле.

Когда ты появилась в нашем доме еще ребенком, а потом взрослела у нас на глазах, мы с огромной благодарностью принимали то, что ты у нас есть.

Может, ты помнишь – один раз, когда ты вернулась из Беннекома, я сказала: «Вот и наша Лин снова дома и, к счастью, совсем не переменилась».

А ты в ответ сказала: «Не переменилась? Я так рада!»

По-моему, тебя тогда поразили мои слова, что ты все та же.

Ма размышляет о войне, о страхах и тяготах, а также о денежных трудностях. Потом пишет:

А теперь должна сказать тебе, что милый Боженька очень щедро наградил меня в жизни: я такой человек, которого считают незаменимым. Мне было двадцать восемь, и на мне уже было четверо детей, и лишь один из них мой родной. Вы все успели сложиться под влиянием других людей и порой крайне критически смотрели на то, что я делала. Когда у тебя будет свой ребенок, ты по-настоящему поймешь и представишь, каково это – когда их еще трое и все от тебя зависят.

Далее Ма продолжает:

И все же частенько я от души радовалась, что всем так нужна. Я спрашиваю тебя: разве может человек желать от жизни чего-то большего?

Ма рассказывает о семьях Кеса и Али и о Па:

Па тоже нужна поддержка, и он сильнее всего отыгрывается на мне, потому что в глубине души (и это строго между нами) у меня такое обидное ощущение, что всю заботу о вас он сложил главным образом на мои плечи. Однако нас везде встречают с почетом и восхищением, а такое из ниоткуда не возьмется. Это стоило Па огромных усилий, а мне – больших жертв.

Ма упоминает, какой груз на себе несла: родители, хворая сестра, которая нуждалась в присмотре, собственные дети, а потом и внуки.

И кто же утешит меня, когда все эти трудности так и наваливаются? Наоборот, все ожидают чего-то от меня. Приятно чувствовать себя незаменимой, но это и очень утомительно.

Ма в красках описывает, как несколько дней назад вынуждена была в одиночку управляться с шестью внуками, которых ей подкинули на день Синтерклааса – и он превратился в хаос.

Анна верещит, потому что переутомилась. Аннеке и Герт Ян дерутся, не поделив игрушку. Через секунду Аннеке тошнит, потому что она проглотила слишком большой кусок хлеба. А потом Герард разобиделся, потому что я осмелилась сказать, что это отвратительное зрелище. Честное слово, больше всего смахивало на кинокомедию. В конце концов управиться оказалось не так-то трудно, но тут нужна привычка. Представь себе своего Альберта в подобной ситуации!

Так вот, милая моя Линепин. Для нас ты всегда будешь родной, но мы хотим избавить тебя от скорлупы отстраненности, в которую ты прячешься от окружающего мира. Тебе придется принимать решения. Ты никогда не потеряешь то, что было для тебя ценно. В прошлом мы очень старались дать тебе счастье.

Ма беспокоят некоторые решения, которые она приняла как мать. Не слишком ли рано она отправила из дома во взрослый мир своих приемных детей? Не виновата ли, что испытала при этом облегчение? Заканчивает она так:

Ну, Линепин, на этом довольно, больше писать нечего. Постарайся несколько дней погостить у нас на Рождество. Может, Альберт сумеет потом приехать и забрать тебя?

Счастливо, Линепин. С любовью, мама, которая всегда будет любить тебя так же, как и остальных.

Это сердечное и доброе письмо, полное настоящей и целостной мудрости. Ма понимает Лин, и, хотя в прошлом между ними были трения, по этому письму трудно представить, чтобы узы между двумя женщинами могли разорваться. Бабушка порой бывала жесткой и судила строго, но в то же время испытывала глубокое чувство долга, особенно по отношению к детям. Как могли ее отношения с Лин измениться настолько: от этого заботливого письма – до другого, пресекшего всякое общение?

Новобрачные, Лин и Альберт, покупают мебель в амстердамском магазине «Бас ван Пелт» на улице Лейдстрат, 24. За гигантской витриной, больше чем в три человеческих роста, почти пустое помещение: серый каменный пол, белые стены и потолок, все безупречно безликое и плоское. В пяти метрах от самой витрины и смотреть не на что, а в глубине под необычным углом расставлены стол из стали и стекла, изогнутое ярко-оранжевое кресло и перевернутый торшер. В магазине пахнет полированным деревом и кожей, наигрывает музыка. Лин и Альберта встречает улыбкой продавец в лиловом галстуке. Они расхаживают по просторному магазину, и каблуки Лин цокают по ступенькам, когда оба поднимаются в демонстрационный зал на втором этаже. Там они даже ложатся на диван – удобный ли.

У Лин с Альбертом уже есть квартира в Эйндховене, предоставленная новым работодателем Альберта, фирмой «Филипс». Окна смотрят на вертолетную площадку, и Лин по несколько раз в день видит, как вертолет, словно стрекоза, приземляется на желтую букву «H», нарисованную на бетоне внизу, и как от его винтов трава вокруг ложится аккуратным кругом.

Эйндховен – город высоких технологий. В нем находится не только компания «Филипс», но и Технический университет, Школа дизайна и «Брабанция», фирма, которая производит обтекаемые мусорные ведра с педалями и другие хозяйственные изделия из нержавеющей стали. Ближе к центру города с 1966 года стоит огромная летающая тарелка из бетона, под названием «Эволюон», а рядом с ней – часовая башня с «плавниками» как стабилизаторы ракеты. Со всей страны съезжаются желающие поглазеть на эти сооружения – совсем как в фантастических фильмах, когда приземляются пришельцы.

Альберт – химик, но работает в физической лаборатории, и для него она, со всеми проводами, выключателями, трубками и экранами, – все равно что комната, полная игрушек. Он всегда обожал такие штуки. Даже в войну, когда его семья пряталась под перекрытиями дома, примыкавшего к маленькой фабрике, он умудрился собрать из разрозненных деталей радиоприемник и проводил эксперименты с химикатами, которые подбирал в убежище. Альберт рассказывает Лин, что «Филипс» производит замечательные вещи: маленькие стереоприемники, которые работают на батарейках и их можно носить с собой, магнитную ленту, на которую записывается не только звук, но и изображение. Каждое утро он вскакивает на велосипед и, как школьник, резво катит на работу, радуясь предстоящему дню.