Алексей Лубков - Михаил Катков. Молодые годы

В этом вопросе позиция ведущего критика «Московского наблюдателя» почти буквально совпадала с точкой зрения А. С. Пушкина [224] Гнеденко В. М. Журнал «Московский наблюдатель» в 1835–1837 годах. Историософские взгляды русских шеллингианцев: Автореф. дис… канд. филол. наук. М., 2004. . Однако на все неоднократные подобные предупреждения официальный Петербург отвечал молчанием. Тем не менее всё более востребованным по мере распространения в российском обществе «идей материального интереса» становится национально-государственное и консервативно-охранительное направление, последовательное и системное выражение которого представил позднее в своих изданиях Михаил Никифорович Катков.

Дебют Михаила Каткова на поприще изящной словесности пришелся на канун окончания университета, когда в «Московском наблюдателе» уже новой редакции во главе с Белинским был напечатан его перевод сцен трагедии Шекспира «Ромео и Юлия» (1838, апрель, ч. XVI, кн. 1, 2; июнь, ч. XVII, кн. 2; июль, ч. XVIII, кн. 1).

Иван Иванович Панаев (1812–1862), впервые встретившийся с Катковым, только что окончившим университет, в теплый солнечный майский день 1838 года в беседке усадьбы Боткина в Петроверигском переулке на Маросейке, писал, что Белинский и его друзья видели в Каткове «замечательное литературное дарование и большое расположение к философским занятиям…» [225] Панаев И. И. Литературные воспоминания. М., 1988. С. 178. .

Первоначальный вариант своего перевода трагедии Шекспира Катков решил направить в петербургский журнал «Сын отечества», редактируемый Н. А. Полевым. Но тот не торопился с публикацией молодого московского литератора. Она появилась в журнале спустя год, весной 1839 года. К этому времени Катков уже подготовил следующий вариант перевода, существенно переработав прежний. Этот курьезный случай показывает характер связей Каткова с периодическими изданиями Москвы и Петербурга. Явно Катков нуждался в опытном наставнике, которым для него на этом этапе и стал Белинский.

По поводу публикаций начинающего коллеги критик оставил доброжелательный отзыв в майском номере «Московского наблюдателя» (1839, ч. II, кн. 3): «Да был еще напечатан в „Сыне отечества“ первый акт из „Ромео и Юлии“, перевод г. Каткова. Этот первый акт был отослан г. Полевому еще прежде, нежели вышла первая книжка „Сына отечества“ прошлого года, но в помещении перевода было отказано — по причине его крайнего несовершенства. Но, господа, в год много воды утечет, а человеческому совершенству нет пределов: перевод ровно через год был помещен, без позволения переводчика, который совсем не желает быть в каких бы то ни было отношениях с „Сыном отечества“, и к крайнему его сожалению, потому что, недовольный своим переводом, он совершенно вновь перевел весь первый акт» [226] Белинский В. Г. Русские журналы // Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 9 т. Т. 2. М., 1977. С. 432. . К слову сказать, впоследствии Белинский назвал перевод Каткова «замечательным по своему поэтическому достоинству» [227] Белинский В. Г. Русская литература в 1841 году// Там же. Т. 4. М., 1979. С. 336. .

В течение первого года после окончания университета Катков усердно готовился к сдаче экзамена по русской словесности на степень магистра, который он с успехом и выдержал (1839), и в то же время он сотрудничал с «Московским наблюдателем», где им были опубликованы еще несколько переводов. Так, одним из удачных, по мнению критики, был перевод Каткова стихотворения Гейне «К матери» (1839, кн. 2), в который он вложил собственные чувства сыновней нежности:

Был еще один перевод, весьма значимый и характерный для понимания интересов начинающего литератора. Это был перевод статьи гегельянца Генриха Теодора Рётшера «О философской критике художественного произведения» («Московский наблюдатель», 1838, т. XVII, кн. 5–7). В предисловии к статье Катков, опираясь на гегелевские положения, утверждал, что «теперь совершен великий подвиг: философские начала должны стать основанием эстетической критики» [228] Цит. по: Материалы для жизнеописания М. Н. Каткова. Ч. I. Из писем М. Н. Каткова к матери и брату // Русский вестник. 1897. № 8. С. 138. .

Фактически Катков обосновывал позицию, всегда выделявшую «Московский наблюдатель» среди других журналов. Правда, в отличие от прежней редакции, состоявшей в основном из московских любомудров, ориентировавшихся на взгляды Шеллинга, молодые коллеги и товарищи Белинского переживали период бурного увлечения Гегелем. При этом исследователи особо отмечают вклад в общее дело Каткова, который зарекомендовал себя «энергичным и ценным сотрудником», но нуждавшимся в оплате за свои литературные труды [229] Нечаева В. С. В. Г. Белинский. Жизнь и творчество 1836–1841. М., 1961. С. 118. .

Действительно, с приходом Белинского в марте 1838 года к руководству журналом, философско-теоретический облик издания стал меняться. От идей Шеллинга редакция пыталась повернуться к философии Гегеля. Некоторые исследователи полагают, что между старыми и новыми «наблюдателями» были существенные противоречия, вызванные именно сменой философских пристрастий. Однако Г. Г. Рамазанова, посвятившая изучению «Московского наблюдателя» свою диссертацию [230] Рамазанова Г. Г. Журнал «Московский наблюдатель»: эстетическая позиция и литературные публикации: Автореф. дис… д-ра филол. наук. М., 2012. , полагает, что вряд ли следует преувеличивать различия в направлении журнала в течение всего периода его существования. Она доказывает близость идейных и эстетических взглядов первого состава редакции и воззрений Белинского в их общем понимании задач критики в процессе нравственного воспитания читателя.

И главное в этой близости заключалось в приоритете эстетически-художественных идеалов в искусстве над остальными, включая коммерческие.

Белинский специфически толковал шеллингианскую эстетику. Вслед за Надеждиным он нащупывал в шеллингианских концепциях относительно-прогрессивные элементы. Он искал такие произведения искусства, «в коих жизнь и действительность отражаются истинно».

И всё же смена общей линии была заметна. Белинский в пору сотрудничества в «Московском наблюдателе» переживал период «примирения с действительностью», пропагандируя, как ему казалось, основные положения философии Гегеля. Он раскрывал, разъяснял их применительно к историческому развитию общества, к эстетике и критике. Вместе с Белинским в журнал пришли М. А. Бакунин, В. П. Боткин, М. Н. Катков, живо интересующиеся вопросами философии и эстетики, поэты и писатели К. С. Аксаков, В. И. Красов, И. П. Клюшников, П. Н. Кудрявцев — практически весь состав кружка Николая Станкевича. Из Воронежа присылал свои стихи Кольцов, из Петербурга — переводы «Римских элегий» Гёте талантливый переводчик А. Н. Струговщиков.