Егор Парфенов - Мой Совет

Все в сборе, поднимаемся по лестнице этого свежего, элитного дома. Мама хотела купить тут однушку для сдачи, не срослось. Думаю, что к лучшему. Подъезд вроде новый, но уже весь в бычках. Вот и вся элитарность.

Зашли в квартиру. Тесно. Впятером жмемся на одном полуметровом коврике. Надо же как-то разуться! Проходим по коридору, цвет обоев уже не помню. Помню, что чистенькие. Поворот на лево, брюхастая женщина лет 45 сидит на кресле и ест сочный арбуз. Играет Муз-тв, а мы конвоем здороваемся. Видимо, это хозяйка. Она ничего не ответила. Похоже, отстраненность передается по наследству.

Заходим в комнату: коробка два на три с девичьем тапчаном-кроватью у стенки. Мило, но душно. Даже не душно, а спёрто. Ощущение, что тебя похоронили заживо. Причем, в братской могиле. В самом процессе не было ничего необычного. Впятером писали, спорили. Что важнее — дышали. Сказать, что воняет — невежливо, всё-таки в гостях, терпеть — тоже уже невозможно. Вот и сидишь, ждешь, пока кто-то первый предложит проветрить.

Я яростно отстаивал ценности «Liberté, Égalité, Fraternité», пока пацифист, заикаясь, лепетал про доброту и товарищество. Он понимал, что никакого парламента и независимости от админки не выйдет. Что нужно построить сommunity единомышленников, которым хорошо вместе. Я же считал это проявлением слабости, даже политической импотенцией. Забавно, но в итоге кудряш оказался прав. А я — нет.

Председательша напоминала мне «Христа в пустыне» Крамского. Кудрявый ангелок затирал ей про любовь и дружбу, а дьяволический я искушал независимостью от замдирки. Ей и самой надоело это хождение под администрацией. Но, с другой стороны, она не хотела открытой конфронтации. Я не завидую ее положению, потому что Сатана всегда убедительнее.

Через несколько встреч и кубометров использованного воздуха мы написали положение. Вернее, его проект. Он отличался от моего изначального, но вектор не утратил. (Оба текста я публикую здесь, в этой книге). Безусловно, это победа. Буквально вчера я сидел на пляже Северной Двины и мечтал о переделе дел, а сегодня — на топчане-кровати и действительно перекраиваю Совет! Его правовую базу.

Новое Положение стало венцом карьеры председательши. А для меня — ее фундаментом.

Пятое октября — день работников уголовного розыска, день образования республики Адыгея и всемирный день учителя. Архангельским школьникам наплевать на Адыгею. Малолетняя преступность — тоже не черта лицеистов. Остается нудный учительский день. По крайней мере, такой он во всех остальных школах страны.

Последний осколок самоуправления в лицее — день учителя. В этот праздник педагогов освобождают от работы, а учить детей начинают дети. Правда, постарше. О том, насколько это гениально, расскажу в «Шефстве».

Мое второе заседание Совета. В субботу — третьего октября — день самоуправления. Я по-прежнему на птичьих правах. Несмотря на то, что организовал лучшее дежурство, пишу «конституцию» и неделю назад неплохо залетел в повестку. Сегодня тоже нужно держать градус. Нельзя играть и пить на понижение. Эта мудрость — настоящее наследство русского народа.

Итак, прошло уже минут двадцать. Наконец-то начали обсуждать организацию этого дня. Я выклянчил слово и начал говорить: «Что такое самоуправление? М? Кто как считает?» (Когда перед тобой тридцать подростков, существует мало способов заставить их слушать. Если ты не делишься опытом половой жизни, то нужно постоянно поддерживать их внимание. Как? Обращаться к их внутреннему взрослому, обязательно на «вы»). Ответы были самые разные, но в сущности — верные. Ребята говорили о том, что дети сами берут на себя ответственность, примеряют обязанности взрослых и так далее. Чередой вопросов я подтолкнул их к тому, что странно не иметь должности директора, если есть позиции учителей. (Самое важное в разговоре с жертвами пубертата — чтобы они как бы сами приходили к ответу. Как только вы начинаете его навязывать — все рушится. Вы становитесь очередной Марьей Петровной).

Не смотря на неодобрение замдирки, которая всегда контролировала заседания, мне удалось убедить подростков идти до конца. Что ж, у меня была сильная позиция. Все в этом возрасте любят доходить до крайности. Хотя, я бы не сказал, что возродить должность директора на день самоуправления — крайность. И да, вы не ослышались, должность была, и ребята сами управляли школой. Просто потом она куда-то исчезла. Обычная история в зрелых автократиях.

Большинство проголосовало за внедрение должности директора. Отлично. Остался лишь пустяк: занять ее. Разумеется, председательша и сама не прочь сделать это. У меня большая конкуренция, мы все-таки в разных весовых категориях. Я имею в виду вес политический.

А ведь я выдумал эту должность для себя. Директорство, даже однодневное, изменило бы все! Начиная с отношения ко мне. Совет — Советом, но в школе больше полутысячи человек. Надо выползать на новый уровень значимости. Любой реформатор должен быть немного народником. Ходить в этот народ, к тем, чью жизнь он хочет менять. Иначе это будут не реформы, а шоковая терапия. А после нее никто не услышит аплодисментов. Лишь хруст народного позвоночника, жилистую тушку которого власть снова кинула через бедро.

Мотыльком-однодневкой я порхал по школе. По ее широким лестницам и запертым кабинетам. Для меня — всегда открытым, ведь я сегодня — директор!

Да, я выиграл выборы и стал директором, пусть и на один день. Как? Применив то, чему научился во время дежурства. Возрождая должность директора, я позаботился и о плане «Б»: должности заместителя. Шанс, что члены Совета проголосуют за меня, крайне теоретический. Не только потому, что ребята любили свою председательшу, но и потому, что не знали меня. Я не чувствовал почвы под ногами. Не чувствовал одобрения или поддержки, ведь большинство делегатов видит меня второй раз в жизни. Поэтому я подстелил соломку: придумал должность заместителя директора. Выиграет председательша — что ж, стану заместителем. Больше конкурентов у меня не было. Выиграю я — замом станет она. Тоже вроде неплохо.

Кроме этого я предложил, чтобы кандидатуру выдвигали другие члены Совета. Не сам кандидат. Зачем? Чтобы до самого конца не показывать своих амбиций. Если бы я триумфально выдвинулся на этот пост после предложения его восстановить — было бы странно. Странно и некрасиво. Ясно, какое мнение сложилось бы обо мне. «О, это же тот властолюбец — манипулятор! Поглядите, товарищи!» Зачем мне такая репутация?

Меня выдвинули восьмиклассники. Они выдвинули, а остальные «уговорили». Я немного поломался, как полагается. Пусть думают, что делаю это для них. Что беру на себя невероятную ответственность ради восстановления справедливости и самоуправления. Хотя, тогда мне и вправду так казалось.