Егор Парфенов - Мой Совет

Как и все святые, она часто отсутствовала. То ли молилась за всех грешников этого мира, то ли просто болела. В общем, в день выборов одуван не пришла. Председательша осталась без скаковой кобылки. Ставить стало не на кого. Конечно, это был дикий просчет с ее стороны. Как и то, что она не высказалась против меня. Хотя абсолютно не разделяла моего виденья. Конечно, потом она пожалела. Но это было потом. А тогда она не могла позволить себе поступить иначе. Не могла не промолчать. Я расценил это как слабость. Но она не мыслила в этих категориях. Она была свободна.

Сначала принципы отняли у нее директорство, а теперь — возможность «спасти» Совет от страшного меня. Шекспировская трагедия.

Массы начали стягиваться к 3.3. Сегодня суббота, а значит, день моего триумфа. Потной ладошкой я обнял ручку двери, ведущей в кабинет. Все уже собрались. Я занял свое место за столом, в отличие от большинства. Оно же толпилось по всему кабинету, превращая его в пригородную маршрутку. Все пришли поглядеть на исторический миг. Миг выборов. Заседание началось. Загодя я попросил председательшу открыть его с кое-какого вопроса. А именно, восстановление моей подруги. Нет, не той, о которой вы подумали. Та — еврейка. С ней все было и будет хорошо. Я говорю о другой, позже вас познакомлю.

Дело в том, что год или два назад, ее незаконно вышвырнули из Совета. Подул ветер перемен, и она решилась вернуться. Что ж, лишний верный голос мне не помешает. Я походатайствовал, и ее приняли «в зад». Потом — явочка, оценка дежурства… Конечно, все это я пропустил мимо ушей. Я ждал одного. Самого главного вопроса, вопроса власти. И вот, время пришло.

Просто так поднять руку и выдвинуться я не мог. Из-за того, что существовал негласный запрет на председательство в 11 классе. «Что за чушь?» — спросите вы. Да, чушь. Но шарага была заточена на успех, на статистику. Этакий конвейер стобалльников и олимпиадников. Поэтому считалось, что в выпускном классе думать нужно о ЕГЭ, а не заниматься организацией школьных «утренников». Собственно, председательша и уходила из-за гос. экзаменов. Ну, или так должно было казаться.

Этот глупый негласный запрет — порядочная дрянь на моем пути. Словно дерево, упавшее прямо на трассу. Единственный плюс такого завала — в маскировке. В укрытии. Ни мои оппоненты, ни замдирка не догадывались о моем выдвижении. А это, надо признать, расслабляло их сфинктеры. «Можно и не готовиться! Парфенов с возу, кобыле легче!» — думали они. Ни тут то было.

Как я скинул оковы запретика? Провернул уже отлаженную схему с заместительством. Я попросил слово перед началом выборов и сказал следующее: «Я писал главный документ — положение о Совете. Можете мне поверить, оно никак не ограничивает право одиннадцатиклассников быть избранными. Но почему же выбирать их — не принято? Я думаю, что причины две. Во-первых, «дорогу молодым»! Обновление — это прекрасно. Совету нужна свежая кровь, новые идеи. Но должно ли все это появляться в ущерб знаниям и опыту? Я так не думаю. Разумно ли бросать еще зеленого восьмиклассника во фритюр управления? Человека, не успевшего понять лицей, не успевшего перенять традиции прошлых поколений. Та же ситуация была и с нынешним председателем: ее выбрали, и она осталась одна. С нуля и в одиночку ей пришлось нарабатывать опыт. Не перенимать от наставника, а получать его ценой проб и ошибок, отбрасывая Совет назад. Мне кажется, что это в корне неверно. Поэтому, чтобы не допустить застой и не позволить себе ошибок по неопытности, я предлагаю ввести должность заместителя председателя! Заняв ее, 8-ми или 9-ти классник сможет учиться организации работы без бремени лишней ответственности. Которая, в свою очередь, ляжет на плечи более старшего и опытного одиннадцатиклассника. Председателя Совета Обучающихся.

Но тут мы подходим ко второй причине: ЕГЭ. Введение должности зама не только подготовит хорошую смену, но и разгрузит председателя. Позволит ему уделять достаточно времени на подготовку. То есть, председатель будет помогать заму вставать на ноги, намечая генеральную линию, а заместитель будет заниматься насущными вопросами, экономя время председа».

Вот такое у меня было предложение. Его смелость и логичность заставила замдирку и председательшу настороженно переглянуться. Одним ударом я не только открыл себе путь к вершине, но и избавился от нудятины. Неинтересной мне организации неинтересных «утренников». Ведь, по моему предложению, председатель — лишь рулевой. А тяжелое и потное весло достается заместителю.

После речи я плюхнулся на стул. Мокрые штанины въелись в ляжки. Я редко потею, но в тот раз меня будто окатило. Председательша объявила голосование, и руки стали подниматься. Руки, что вымостили мне тропинку к победе.

Я прочистил себе путь, слегка прочистив мозги, собравшиеся маршрутке. Вся она дружно проголосовала за введение должности заместителя. Поста, который займет второй в гонке. А вторым я становится не собирался.

Знаете, кто открывал серию предвыборных речей? Тот понторез, поставивший нам «7» за дежурство. Собственно, только о нем он и говорил. Все его предложения сводились к тому, чтобы дать дежурным больше полномочий. Он хотел превратить институт воспитания того, кто дежурит, в институт наказания того, кто не слушается. Меня насторожила системность, обитавшая в этом мальчике. Она, как змеиный яд — в малых дозах помогает, а в больших — губит. Душит свободу, загоняя всех назад в 37-ой год.

Под светом софитов, на сцене, людские изъяны видно лучше. И сквозь трещины души того паренька мироточила чрезмерная системность. Он что-то усиленно обещал, а я подтрунивал. Остальные — смеялись. Этот физматчик очень старался, очень хотел понравится. Поэтому и смеялись.

После него поднялась его полная противоположность: девочка, от которой смрадило энергией хаоса. Она сказала лишь две фразы: «никто и никогда не выполняет предвыборных обещаний, поэтому я не буду вам ничего обещать!» Видимо, ей казалось, что это очень оригинально. Шибко остроумно. Но, как говорится, индюк тоже думал… Единственное, что вы можете на выборах — обещать. И выигрывает именно тот, кто делает это оригинально и остроумно. Она лишила себя ног в нашем суровом мире без пандусов. Что ж, до победы ей было не дойти.

Третьим выступал я. Вообще, я не больно то самоуверенный. Точнее, совсем нет. Но иногда — да. Я не знаю, как это описать. Наверное, у меня все как у тринадцатилетней девочки: волнами. И вот он я, в тельняшке «на голо тело» стою на носу посудины, болтающейся в океане жизни. Сказал как те толстушки из ЗАГСов. В общем, переделывая Пушкина, «Любовь к себе смениться нелюбовью/ Спешит, дав форы в полчаса». И если мне удается оседлать пик уверенности, войти в «раш», то все. Считай, победа в кармане.