Егор Парфенов - Мой Совет

В тот момент, стоя на своих двоих в душном пиджаке, я поймал эту ускользающую любовь за хвост. Только умеющий любить может быть любимым. А люди ведь выбирают не мозгом. Они выбирают сердцем. Эмоцией. Вроде бы просто, но так правдиво.

О чем я говорил, вы знаете. Конечно, если внимательно читали. Напомню:

— Сделать из Совета место для дискуссий. Место, где лицеисты могли бы делиться своими предложениями. Этакая тепличка для инициативы.

— «Долой кружок, даешь парламент!». Я хотел сделать рычаг давления на администрацию и отдать его в руки ученикам.

— Моя главная задача — повысить градус интереса. Градус вовлеченности каждого лицеиста в жизнь его второго дома. Я обещал разогнать этот сонный дурман апатии, зажечь огонь в глазах! Объяснить, что лицей — безусловная часть жизни каждого, в которой нужно чувствовать себя хозяином.

Амбициозно? Сказочно? Возможно. Но это выборы, таковы уж законы жанра. Забегая вперед, главное обещание я сдержал. Увеличил политизированность, вовлеченность лицеистов в общественную жизнь. Хоть и в совершенно в другой форме, нежели думал тогда.

А о чем я думал «тогда»? Не думал. Я кайфовал от своей речи, внимания десятков глаз. Эта аура любви, пусть и к себе самому, просто обаяла зал. Председательша начала голосование. Сначала горстки поднимали свои руки за одну, потом другие, и за другого. Кажется, я был третий.

— Кто за то, чтобы выбрать Парфенова Егора новым председателем Совета обучающихся? Два, четыре, шесть… — теряя веру в товарищей, считала она.

— Большинство. Что ж, аплодисменты! — с тенью грусти сказала уже бывшая председатель.

За меня проголосовало около 70%. Пугающий, белорусский процент. Но подлинный, без обмана. Что я испытал, когда увидел эти руки, тычущие в небо штыками винтовок? (Тех самых, английских, что в своих грязных лапах держали революционные матросы). Я отвечу. Усталость. Она накатывала, как морские валы, погружая меня глубже и глубже. Туда, где не слышно ни аплодисментов, ни жара триумфа. В тот момент во вселенной существовало только двое: я и моя дурная, сладковатая усталость.

По-бе-да.

Я стал председателем, но кто же стал моим заместителем? Этот понторез. Вот тебе и пара петухов. Он набрал что-то около 20%. Выходит, что я выдумал должность зама для него. Ирония судьбы.

Вообще, между нами была разлита какая-то иррациональная неприязнь. Он жал мне руку, поздравляя с победой, а я терпел. Терпел и ждал, когда этот харасмент закончится. Тогда я не мог объяснить природу этого интуитивного отталкивания. Теперь могу: дело в одноимённости полюсов. Кажется, так это называется в физике. Каждый в детстве пробовал совокуплять минус одного магнита с минусом другого. А они, сволочи, все отталкивались и отталкивались!

Глядя на него, я видел себя. Все свои недостатки, умноженные на десять. И достоинства, пока на десять деленные. Смотреть на себя со стороны жутко. Ведь все то, что мы стараемся не замечать в себе, выворачивается в нем. В этом безжалостном отражении…

Наверное, это самая важная глава. Ей я дорожу и горжусь. Не столько текстом, сколько тем, что за ним стоит.

Нам часто приходится оглядываться. Есть даже наука об этом, называется «история». Но зачем мы делаем это? Я — чтобы найти силы двигаться дальше. Как католик перебирает четки, ища поддержки Господа, я перебираю бусины былых достижений. Конечно, их пока меньше, чем 33. Смысл жизни верующего — в вере. Мой — в этих бусах. Каждая горошина — свершение, от которого на земле стало чуть лучше. Лучше не для меня, а для других. Я — законченный эгоист. Вы скажите, что одно исключает другое? Нет. Дополняет.

Я начинаю расцветать, когда осознаю пользу, которую принес. Безусловно, победа на выборах — достижение. Но оно пустое. Оно абстрактное, не реальное. Я ничего не создал. Не заполнил вакуум «равнодушной вселенной». Не сделал жизнь лучше. Поэтому нить останется голой. Без бусины.

Шефство — цейлонский сапфир моей нити. То немногое, реальное. Я бы сказал, стоящее. Стоящее остальной тщеславной пластмассы политики. Почему оно так важно? Мне кажется, что под всем этим дерном я нащупал что-то главное. Что-то скелетное. И я пока даже не понимаю что.

Философия — это хорошо. Но что до реальных дел? Что ты хочешь менять, Егор? Что хочешь создавать на новом посту? Ответ — Шефство и Лекторий. Именно с этой позитивной повесткой я шел во власть.

Идеальная школа должна работать так, как работает Шефство. Его механизм — отражение моего глубинного понимания. Понимание того, что такое «школа».

Когда-то Нильс Бор сформулировал свои постулаты. Теперь на них стоит квантовая механика. Она из них вытекает. Из чего же вытекло Шефство? Из каких «откровений»? На самом деле, оно одно. Неделимое. «Лучший учитель — это твой друг». Не седовласая пышка Марья Петровна, а шкет, сидящий с тобой за одной партой. Лучше всего витамин А усваивается с жирами. Поэтому морковку надо есть со сметаной. Иначе она бес толку проскочит от горла к анусу. Так же и знания. Они не самодостаточны, им нужен грамотный проводник. И дряхлеющая Марья Ивановна — уже далеко не сметанка. С учеником надо разговаривать на одном языке. Желательно, на понятном не только тебе и столичным методистам.

А самая эффективная школа — это школа без учителей. Школа, где обмен знаниями происходит как бы по диффузии. От брата к брату. Уж простите мне мою физическую испорченность. Смысл — в горизонтальных связях между учениками. В стремлении каждого научить и научиться. Именно так работает Шефство. Кто-то из ребят учит, а кто-то учится.

Понимаешь в химии — пожалуйста, объясни тому, кто не понимает. Делая это, ты не только поможешь товарищу. В первую очередь, ты поможешь себе. Почему? Пытаясь по полочкам разложить материал в голове «ученика», ты раскладываешь его в своей. Кроме того, это опыт. Опыт выступления, преподавания. Может в этом твое призвание? Если бы в каждой школе действовала шефская помощь, в стране не было бы недостатка учителей. Просто потому, что все бы имели возможность попробовать себя в этом еще на школьной скамье.

О пользе для «ученика» я вообще молчу. Ведь благодаря Шефству он не только укрепит неформальные связи с товарищами, но и освободится от трат на репетиторов. А сегодня они — настоящие бенефициары прогнившей системы образования.

В этом и была идея. Создать обширную базу тех, кто хорош в дисциплинах. Тех, кто хотел бы побыть учителем. А потом — подвести под нее аудиторию из тех, кому эта помощь нужна. Вот и все, маховик запущен! И знаете, что? Если сделать это в нужных объемах, то завтра можно и не узнать собственную школу.