Татьяна Перцева - Асфальт в горошек

Дальше?

В конце шестидесятых там еще было скопление убогих домишек-мазанок. Эски-Джува, старый город. В шестьдесят девятом меня послали на предварительную перепись, по страшному для Ташкента двадцатиградусному морозу.

И тогда почти все хозяева домиков радовались, полагая, что я переписываю дома к сносу. Тогда казалось, что все так и останется на долгие годы. Но нет, снесли.

Слева на пригорке построили ГУМ — вот где муравейник-то был! ГУМ стоял в окружении множества лотков, с которых продавали всякую всячину: ткани, обувь, безделушки, одежду.

Никогда не забуду, как, приехав из Москвы в разгар дефицитного спроса на длинные пальто, совершенно спокойно купила его в Ташкенте. Почему-то я любила этот магазин больше, чем ЦУМ, хотя он был каким-то бестолковым, и там вечно шли схватки за дефицит, который выбрасывался довольно часто.

А на месте домиков построили гостиницу «Москва», по тем временам здание необыкновенное и оригинальное. Восемьдесят второй год. Мрамор, керамическая плитка, дерево, множество номеров, ресторан, два бара, кафе…

Судьба гостиницы, насколько мне известно, печальна. Здание медленно разрушается. А ведь небесталанные люди его строили и отделывали… Вот к чему приводит борьба с имперскими амбициями во имя других имперских амбиций.

А ГУМа больше не существует. Ломать — не строить…

Ну, вот добрались до конца.

Возвращаемся на набережную Анхора, идем по четной стороне. Внизу под мостом знаменитая анхорская чайхана, которая ныне тоже претерпела какие-то изменения, не знаю, к лучшему ли, к худшему. Правда, не знаю.

Мост не настолько живописен, как на нечетной стороне. И сразу справа стоит еще один Дом специалистов. Жилой. С гастрономом в полуподвале. Потом у меня провал. Было ли какое-то еще здание, или сразу идет огромный дом, угловой, выходящий сразу на две улицы?

Перед домом почти всегда сидели узбечки, продающие розы. В нем аптека и «Оптика», а сам дом, по-моему, жилой. Мимо него как раз десятый трамвай и заворачивал.

А если перейти трамвайные пути, на углу стоит здание «Узгипроводхоза». По-моему, с колоннами. Желтое такое.

Потом идут жилые дома, в том числе десятый дом, где когда-то в счастливые времена жила Гузаль Иноятова, знаток, фанат и собиратель старых фотографий Ташкента. За десятым домом — министерство здравоохранения. На его крыльце растут вьющиеся розы, очень красивые, а около здания, не на обочине, а именно около здания, в глубине неожиданно растут иудины деревья.

Вряд ли уцелели, слишком много на них рубщиков нашлось… Жаль.

Это Навои, 12, а дом, в котором жила я — четырнадцатый, следующий. Очень большой, с арочным входом. Ворота никогда не запирались. Если стать лицом к входу — в левой стороне жили работники Ташкентского завода электронной техники (позже — «Фотон»), где мой свекор был главным механиком, а когда-то, как я недавно узнала, работала Маргарита Терехова. Из прежних жильцов, о которых я вспоминаю с грустью и нежностью, в нашем подъезде осталась одна соседка. К Дамире я захожу во время приездов в Ташкент. В соседнем подъезде живет дочка моей подруги, кореянки Тани.

Не знаю, какому предприятию принадлежала вторая половина, но там была еще гостиница для командировочных.

В этой половине были маленькое ателье (говорят, позже там ненадолго открыли магазин «Сыр») и магазин «Мясо», видевший на своем веку немало баталий, битв и схваток. Свекровь рассказывала, что в середине сороковых — начале пятидесятых в подъездах дома ночевали люди, занявшие очередь за мясом с вечера. Мяса не было и в шестидесятые, иногда, очень редко, завозили, так я понимаю, джейранов, дешевое постное мясо, но мы брали. Крайне редко бывала говядина. Хорошо, что мы были «свои», нам иногда кое-что перепадало. В нашей половине были магазины подарков и книжный. Товаровед магазина подарков была племянницей моей свекрови, время от времени что-то нам приносила. Впрочем, там и без этого в свободной продаже часто бывали импортные товары. А с заведующей книжным я дружила сама. Очень колоритная была женщина Тамара Дмитриевна. Репатриантка из Китая, белая косточка… Жаль, не откровенничала она, боялась, а многое могла бы рассказать. Во всех отношениях интересная была, земля ей пухом. Она уже тогда была очень немолода и откровенно жалела, что не послушалась родной сестры, которая уехала в Сан-Франциско…

Во дворе теснились сарайчики, а за ними расстилалось царство глинобитных домиков, где весной на крышах цвели маки.

Между нашим домом и следующим было некое поросшее травой пространство, на которое и выходили окна и балкон нашей квартиры.

А следующий дом был выстроен для работников восемьдесят четвертого завода имени Чкалова, позже носившего неуклюжее название «ТАПОиЧ». Оба завода сейчас не функционируют, видимо, тоже как имперское наследие… В правой половине два этажа занимал клуб завода «Восток» с роскошной библиотекой, оркестром, художественной студией, где преподавал известный ташкентский художник Юра Стрельников, чудесный был клуб. Кроме клуба в доме были букинистический магазин (ой, вот я поживилась во время землетрясения) и телеателье.

Далее на небольшом пригорке очень солидное учреждение «Главташкентстрой» и двухэтажный магазин, мой любимый, на первом этаже — ткани, на втором — одежда. В те времена Ташкент выпускал очень хорошую детскую и женскую одежду, платья, которые я привозила в Москву, вызывали всеобщее восхищение, я когда туда приезжала — постоянно там паслась.

Ну вот мы и прибыли на знаменитый Шейхантаур. Мавзолей Шейхантаур сохранился до сих пор. Посвящен шейху Хавенди Тахуру. Выстроен в XVIII—XIX веках на фундаменте XV века. Голубой купол. Если подняться по лестничке, сразу же был небольшой базарчик, где отоваривались многие жители близлежащих домов. Когда-то там же была киностудия «Узбекфильм» до того, как переехала на Чиланзар. Чуть в глубине находились глинобитные здания Политехнического. Сначала там был мехфак, где учился и позже преподавал мой муж на кафедре Г. Фикс-Марголина, потом, говорят, разместили подготовительный факультет. У меня к Шейхантауру особенно нежное чувство, там все дышит еще не снесенной стариной…

Сразу за Шейхантауром — здание Чирчикстроя.

Потом два жилых дома с почтой и мебельным магазином.

И еще одно мое любимое здание — Центральный телеграф.

Почему любимое? Потому что не каждому удалось побывать в этом здании. А вот мне удалось! Несколько раз.

Осенью шестьдесят четвертого, когда весь ромгерм был на хлопке, а я по справке — нет, готовились мы к свадьбе. Денег ни у той, ни у другой стороны, в общем, не было. И Лора Осадчук неожиданно сказала, что к 7 Ноября телеграф набирает людей на подработку, потому что сильно перегружен предпраздничными телеграммами.