Татьяна Перцева - Асфальт в горошек

Обещаем: скучно не будет!

Где-то в тексте есть мое высказывание насчет того, что малолетних не берем. Прямо скажем, заявление легкомысленное. Поскольку начинается все с рассказа самой маленькой жительницы Пушкинской. Никто из участников событий, кроме разве Лиды Козловой, тогда на Пушкинской не жил…

Представляю ныне почтенную даму с красивым именем Людвига. Когда-то мы с ней ходили в одну школу и жили на одной улице. Сейчас Людвига Остапчук — кандидат наук, занимающийся совершенно неудобопроизносимой темой под названием «Электромагнитные процессы в асинхронных и асинхронизированных турбогенераторах». Уф, язык сломаешь, не говоря уже о мозгах. Ну а тогда она была просто Викой и, по ее словам, познакомилась с Пушкинской, когда ей было две недели. Ее родители работали тогда в Среднеазиатском, а потом — в Ташкентском политехническом. Энергетический факультет находился в то время на углу Пушкинской и Ульяновской, неподалеку от знаменитой бани. Матери пришлось выйти на работу, никто ее не подменял, а няню, по-видимому, найти не удалось.

Сначала малышку клали на стол декана Сорокина, но потом, когда стол оказался… гм… несколько подмоченным, «понизили» до стола замдекана. Вика пишет, что его фамилия была Топерверх, но, возможно, ошибается. Пока она усердно орошала столы, мама читала лекции в соседней аудитории.

Так продолжалось несколько месяцев.

Все это время родители снимали комнатку, хозяйка которой занималась тем, что продавала пряности на базаре. Уж не знаю, как десятимесячная девочка ухитрилась добраться до ее сумки, но, подобно злой мачехе из «Золушки», она перемешала содержимое. Пришлось родителям и хозяйке, в соответствии со сказкой, всю ночь разбирать смесь… После чего беднягам отказали от квартиры.

Они в отчаянии бросились к ректору, и, представьте, тот помог. Им выделили две комнатки в самом здании факультета, где они прожили шесть лет. Потом Вика вместе с Наташей Даниелянц, Юрой Клейманом и Леной Броновой, своими одноклассниками и моими хорошими знакомыми, сдавала в одной из комнат теплотехнику.

Прямо во дворе факультета был детский сад, в который Вика записалась сама в два года семь месяцев. Характер у нее уже тогда был по Некрасову, так что кони и горящие избы особых проблем не представляли. Пошла к заведующей и сказала, что хочет ходить в детский сад. Заведующая согласилась и велела принести хлебную карточку, что и было выполнено.

Летом садик вывозили за город.

Да. И, кстати, ходили всей семьей в баню на Пушкинской, ведь удобств не было абсолютно никаких.

На седьмой год родителям дали квартиру в доме 24 по улице Виктора Малясова, где Вика и прожила до отъезда на Украину. Но пока что первенство пребывания на Пушкинской, несомненно, принадлежит ей…

Но это вступление. С сорок четвертого года прошло… ох, много прошло.

Наша прогулка началась с того, что на сайт «Письма о Ташкенте» выложили старую черно-белую фотографию улицы Пушкинской, какой она была очень давно…

Вот тут мы и собрались прогуляться. Сначала просто «в фотографиях». Но человек предполагает… Тем более, что были, были некоторые маловеры, полагавшие, что от прежнего ничего не осталось, кроме памятника Пушкину, аптеки Каплан, здания «Детского мира» и банка с отелем «Узбекистон». Консерватории, мол, не узнаешь, а напротив, правда, сохранились еще цековские дома, но они не слишком старые.

Маловерам и скептикам тут же возразили, что имеются еще и сорок седьмая школа, Узгипротяжпром, гастроном «Дархан», проектный институт на Ассакинской, Союз архитекторов, гастроном «Москва», жилой дом между консерваторией и «Москвой», девятиэтажки в конце Пушкинской, здание хокимията и с натяжкой — Минавтодор и институт напротив. Вот сколько набралось!

Одна из барышень, Ольга, тут же поинтересовалась названием церкви, стоявшей когда-то на пересечении Пушкинской и Ассакинской. Тут же смогли выяснить, что это церковь Сергия Радонежского, где когда-то служил сам епископ Лука Войно-Ясенецкий.

Тут же последовал первый конструктивный вопрос человека делового и здравомыслящего: «По Пушкинской какого года будем гулять?»

Тут живенько подсуетилась я и предложила любезные моему сердцу годы пятидесятые-шестидесятые. Спросила заодно, тот ли это проектный институт, что у гастронома «Дархан». Ох, работала я там когда-то в конце шестидесятых. Правую сторону первого этажа здания арендовал ВНИИ «ВОДГЕО», институт по биологии и очистке сточных вод. Вот там — самая лучшая моя работа!

Тут Танечка Вавилова, барышня необыкновенной красоты, ума и эрудиции, пустилась в воспоминания и возмечтала было подобрать фото разных лет, но по какой-то причине идея эта развития не получила, а жаль! Потому что сейчас мост и площадь Хамида Алимджана неузнаваемо изменились, особенно вид на Каблукова в сторону костела. Оказалось, что это одна из ее родных улиц, через которую мимо парка Тельмана она ходила пешком в ТашМИ. Еще в двадцатых-тридцатых годах неподалеку жила ее мама, хорошо помнившая Сергиевский собор, куда ходила на праздничные службы. Собор тогда доживал последние дни. Однажды в самый разгар пасхальной службы явились одетые священниками и монахами комсомольцы и принялись паясничать, куличи давить, прихожан пугать. Среди них мама Тани узнала старшего брата подруги, которому потом было стыдно смотреть ей в глаза.

А сама Таня когда-то вместе со студентами ТашМИ встречала Кастро. В отличие от нынешних правителей он ехал в открытой машине и никого не боялся. Ох, сколько же всего было на Пушкинской! Сколько всего происходило…

Но от дел давно минувших возвращает нас к реальности все тот же голос трезвомыслия.

И вот что предлагает Лида Козлова:

— Можно гулять в разных временных пластах. Получится несколько прогулок. Так даже интереснее. До 1966 года. Нечетная сторона (от Сквера): горком партии; одноэтажное здание неизвестного назначения с внушительной застекленной дверью, за ней освещенный коридор с красной дорожкой; какие-то одноэтажные дома; на углу Хорезмской и Пушкинской — ремесленное училище (бывшая школа №50). Через дорогу: одноэтажные дома, министерство просвещения (с Первомайской — вход в редакцию «Учительской газеты»). Переходим через Первомайскую: сорок четвертая школа; вход во двор; кондитерская; вход во двор… На скошенном углу живописная афиша «Тридцатки»; памятник Гоголю; внушительный дом в три этажа, где тогда жила Бернара Кариева (от Гоголя до Некрасова растут старые пирамидальные тополя). Переходим через Лермонтова: старая чинара, консерватория. Фу! Устала!

Это не я, это Лида устала, а лично я всеми руками за такое предложение, но вот главные лица почему-то молчат… Нет, прорезались. Скептик Таня Вавилова считает, что на это уйдет много труда и времени. Миролюбивая Гузаль сетует, что фотографий слишком мало. Строгий Олег Николаевич, не терпящий бабской болтовни, вообще не верит в затею и считает, что она зряшная. И что мы люди легкомысленные, и ждать реакции на выложенные снимки глупо, поскольку она наверняка будет негативной. И что по Пушкинской уже выложена уйма материала. А от нашей теоретической трепотни толку ноль…