Татьяна Перцева - Асфальт в горошек

Отец Лени умер довольно молодым. И умирал тяжело. Мать — чудесная женщина, добрая и умница, очень она меня любила, и Ленина сестра — тоже.

А Леня тоже умер очень рано, и жена его умерла, а где единственный сын — не знаю, хоть и найти пыталась. Был где-то на Украине.

Я все надеюсь, что, когда тоже уйду, может, встречусь там с теми, кого мне так не хватает здесь?

Ну вот, а теперь прогуляемся по Малясова, но только не сегодня. Шахразада на сегодня прекращает дозволенные речи.

…Вот она, моя родненькая! Бывшая Кара-Киргизская, бывшая Киргизская, бывшая Малясова, ныне не знаю как называется.

Понимаю, что кое-кому требуется выкорчевать прошлое с корнем, но не понимаю, зачем корчевать имя человека, героя, честно воевавшего, за чужие спины не прятавшегося, погибшего за Родину. Общую, между прочим. Не разбирая, кто и от кого зависеть не хочет. Манкурты…

В интернетовской статье о Викторе Малясове говорится, что в Ташкенте есть две мемориальных доски: одна на доме, где жил герой, вторая — в сорок третьей школе. Насчет второй врать не буду. Не знаю. Потому что ни разу ее не видела. А первая была. Но, поскольку там все перестроили, вряд ли осталась. А стоял этот домик почти в самом начале улицы, по левой стороне, если идти от Энгельса. Бедный такой. Одноэтажный. По-моему, из кирпича-сырца. Очень давно и, возможно, уже почти неправда, но там рядом одно время была пивная с торговлей навынос. Я сама лично ходила туда с подругой и бидоном. Подруга жила в общежитии вместе с матерью, и кто-то послал ее за пивом. Дома я благоразумно умолчала о нашей экспедиции, ибо не сносить мне тогда головы. Правда, никто нас там не обидел, но все-таки…

Нужно сказать, что в связи с малым количеством транспорта именно по левой стороне тянулся газон-клумба. Половина была засажена традиционными каннами, только не большими красными, а мелкими с черно-зелеными листьями. Та половина, что ближе к Энгельса, была засажена кустами-эфироносами с бледно-голубыми цветами-кисточками. Пахли неприятно.

За домом Виктора Малясова, в котором жили его родители, был необыкновенно красивый дом Бабахановых. Зуля Бабаханова некоторое время училась со мной в одном классе. Не знаю, дом ли это архитектора или его родственников. И еще один красивый дом с большим крыльцом — дом Бегловых, тоже моей одноклассницы Луизы, будущего врача-педиатра. По-моему, она так и живет в Ташкенте. За ее домом — заросший высокими кустами коммунальный двор. Еще один большой двор, где жила семья Туровских, с Леней Туровским мы учились в музыкальной школе и много лет сидели рядом в оркестре, первыми скрипками. Туровские в Америке, а их мама недавно умерла…

Дом Юры Клеймана примыкал к какому-то предприятию с железными воротами. Не знаю, что там было. Юра, высокий красавец с копной рыжих вьющихся волос, «ходил» с Наташкой Данильянц, жившей в моем квартале. Они на год старше меня, и пара была изумительная. Вместе они прожили всю жизнь.

Они тоже в Америке, только Юра ушел навсегда.

И дом той узбекской семьи, о которой я уже писала. Один из парней учился вместе с моим мужем.

Это угол Малясова-Ширшова. Еще один угловой дом, и дальше идет стена, стена и огромнейший коммунальный двор с вечно цыганским шумом. К нему примыкает живописный домик, где жила мамина приятельница Людмила Михайловна, врач-гинеколог, с дочерью Майей, однокурсницей моей сестры, (ТашМИ) и сыном. Потом Людмила Михайловна умерла, сын женился и уехал, а Майя с мужем и сыном так и остались жить в домике: маленькая прихожая и очень большая комната, разделенная занавеской.

Перебегаем дорожку, и прямо за домом Черниковых — дом Махмудовых. Родителей я не знала, но в доме бывала. Дружила с их младшей дочерью Раей. Был еще сын Асрор и дочь Мая, она на четыре года старше меня. Отец тоже был партработником. Мая жива, в доме сейчас живет ее дочь с мужем и детьми, а Асрор рано умер, зря растратив жизнь. Жена от него ушла, а детей вроде и не было… И Рая, хоть и была самой младшей, тоже ушла.

Дом, где жили двое суровых братьев и вдова третьего с сыном Игорем… Не знаю ничего о его судьбе. Зато знаю судьбу владельцев следующего. Жили-были старик со старухой. Держали корову, торговали молоком. Были у них разведенная дочь и две внучки, старшая Оля и младшая Рита, переболевшая в детстве полиомиелитом, но, на счастье, не потерявшая возможности ходить, правда, странноватой походкой, но ходить. Очень красивая девочка!

И вот (это было в конце шестидесятых) мама рассказывает, что, оказывается, нашелся отец девочек, живет в чужой стране Израиль и зовет детей к себе. А они взяли и уехали…

Следующий дом — с роскошным крыльцом и неизвестными владельцами.

И угловой — Малясова-Обсерваторская — большой двор, где и жила Наташа Данильянц, теперь там ресторан. А было тепло, уютно и весело.

Первый дом через Обсерваторскую выпал из памяти, а вот следующий — Зули Иноятовой, она училась вместе с Таней, Наташей и Викой. Живое, хитрое лицо. Как у мультяшной лисички! Хотя хитрой она вовсе не была. Чудесная девчонка! Как сейчас помню, она выносит и показывает мне и Вике удивительную новинку — китайский шелк! Шелк был роскошный. Но почему-то считалось, что он годится только на халаты или диванные подушки. Может, потому, что был вызывающе красив… Зеленый с серебром. А ведь это настоящий, без примеси синтетики, тогда китайские товары имели высочайшее качество, что сейчас звучит по меньшей мере странно.

Зуля так и живет в доме. Слава богу, свиделись. Все та же лисичка!

На углу Малясова-Финкельштейна красивое серое каменное крыльцо — дом профессора Кейзера. Доктор Кейзер был очень уважаем в Ташкенте. Но дверь всегда оставалась закрытой — вход был со двора.

Недалеко от фабрики «Уртак» дом Томы и Нины Джурунцевых. Нина в Ташкенте, Тома в Канаде, та самая черненькая девочка, которая храбро дирижировала нашим оркестром.

Перед фабрикой небольшой продуктовый магазинчик, но мы редко туда ходили, чаще в тот, что сбоку от школы. Ну и фабрика… Она тянется до самого конца улицы. Улицу пересекал широкий бурлящий арык, в нем даже шлюзики были. Мне говорили, что это Ак-Курганский канал. В свой приезд в Ташкент я видела то, что от него осталось, — жалкий ручеек.

В этом месте Малясова соединяется с Урицкого и идет дальше как Урицкого. А справа отходит улица Акмаля Икрамова, где жили сам Акмаль Икрамов, знаменитая танцовщица Мукаррам Тургунбаева, первые секретари КП Узбекистана Мухитдинов и Камалов.

Вот и левая сторона пройдена.

Идем по правой от Энгельса.

Эта часть вся связана с фирмой «Юлдуз». Она буквой «П» выходит на Таджикскую, Энгельса и Малясова. Парадный вход с Малясова, стекло и бетон. Как-то мужу шили тут костюм, кстати, без особых формальностей, пришел, заяву написал, сшили. Седьмой рост даже сейчас не слишком легко достать.